General Overlord Device: Тактик-1

– На аванпост потребуется не так уж и много материала, как вам кажется. Данное строение не будет нацелено на то, чтобы сдерживать превосходящие силы противника, а даже наоборот.

– То есть?! Зачем он тогда нужен-то?

Борза усмехнулся, горько и стыдливо:

– А вот здесь – Тактик нам в помощь, Глит. Ты лучше меня помнишь, как и для чего эта кастрюля построила свой аванпост вдали от основной базы и сделала его практически беззащитным.

– … чтобы заманить нас туда в полном составе и потом подорвать…

– Ну не подорвать, конечно. Сжечь там, отравить, током забить до смерти. Короче, тактика известная. Даже Тактику, который так с нами и поступил. А что нам мешает сделать то же самое? Понятно, что непосредственно Тактик на такой прием уже не купится, но вот расчистить территорию от местного зверья применение таких постов поможет. А там, глядишь, и подкрепление получить успеем. Время сейчас работает против нас, тем более применение стандартных приемов ведения борьбы и построения защиты неактуально – враг не тот. Еще раз повторюсь: мы не сможем уйти в глухую оборону и продержаться там долго против превосходящих сил противника. А, как вы знаете, противник будет превосходить нас каждый день, так как, в отличие от нас, он будет захватывать всё больше территорий «клетки» и получать всё больше отрядов подкреплений. Так что – думать тут нечего, нам тоже нужна инициатива. Плюс мы просто обязаны не умирать больше. И вы все знаете, почему. Особенно вы!

Люди невольно опустили глаза. Они знали. Это было связано не только с невозможностью колыбели быстро восстанавливать массовые потери среди личного состава. Слишком частые смерти – ещё один путь покинуть Триеру в досрочном порядке. Если биос умирал пять-семь раз подряд, то планета зачисляла его в «неприспособленные особи» и избавляла себя от таких слабаков. При этом, изначальное количество выделенных жизней даже не достигало «нуля». Это если гибнуть часто в статусе новорожденного.

Одна смерть в три дня считалась частой. За это время армис не успевал войти в полную силу, и возрожденный считался «новорожденным». Была еще и нечастая смерть, примерно раз в пять-семь дней. Но даже гибель стабильно раз в неделю приводила к негативным последствиям: платой за это было то, что количество доступных перерождений существенно сокращалось.

В Триере существовали способы, как увеличения этого количества, так и его уменьшения, и частая смерть являлась одним из них.

Группа Борзы гибла не просто часто, а очень часто. Никто не давал гарантии, что уже после следующего обрыва жизни, Триера вернет их в Колыбель. Ведь, по сути, их предпоследнюю смерть можно смело приравнивать к трём – такого ущерба биосам еще никто и никогда не наносил. А, следовательно, люди могли оказаться в куда более угрожающем состоянии, чем они думали. Вон, Магор уже не вернулся. И, хотя, его список возрождений и так уже подходил к концу, никто не взялся бы утверждать, что та его жизнь на самом деле была последней. Триера попросту могла ускорить его вылет, забрав две его жизни вместо одной.

Никто не знает, сколько у него осталось попыток вернуться после смерти – эту тайну планета хранила надежно. Все знали, что изначально у него их две дюжины, но уже к середине службы никто понятия не имел, сколько у него их точно. Даже если будешь помнить точное количество своих смертей, все равно число возрождений ты сможешь подсчитать лишь приблизительно. Всё зависело от того, какими именно были те смерти. Если самоотверженными и красивыми – жить тебе дольше, ибо местным богам ты по нраву. Если же трусливыми и глупыми – незачем давать такому ничтожеству топтать пороги Вечности.

Глава 10. Семнадцать процентов неожиданности

Мне было интересно: как эти супервоины умудрялись так мазать мимо явно немаленьких целей? Эффективность стрельбы этих чертовых легионеров стояла на позорных 19-ти процентах, что означало попадание лишь каждой пятой пули по цели. Да и то – не всегда.

Прошло уже целых три дня, как я оказался на этой базе, и только сегодня мною была достигнута нужная мне пятая версия. Все эти три дня я ни разу не простаивал без дела: то отбивался от взбесившихся киберплантов, то сам ходил к ним в гости с целью расчленить, то тупо строил, расширял и улучшал саму базу. Единственный, кто всему этому искренне радовался – так это Петовод. Он смог набрать столько же версий развития, сколько и я, и теперь стал весьма серьезно прокаченной машиной.