Генерал Раевский

Сосед-пропойца опомнился, и от него не стало житья. Трижды бились на кулаках, счастливый обладатель лишился двух зубов. Молодожёны решили перебраться на новое место.

Ночью тайком перетащили в лодку немудрёный скарб и поплыли вниз по течению. У небольшой, впадающей в Дон речки причалили. Речку называли Темерником.

Прожили здесь два года. То ли от степного воздуха, а может, от доброты мужа турчанка расцвела, превратилась в пышнотелую красавицу, на которую начали заглядываться мужчины. А их тут объявилось в избытке: неподалёку заложили крепость Димитрия Ростовского с немалым солдатским гарнизоном. Соседство беспокойное.

И они опять поплыли дальше, к морю. Выбрали место на высоком правобережье. Только сложили печку, соорудили над головой крышу, как заявился объезд, а с ним и писец длинноволосый.

— Ты кто есть? — вопросили казака, длинноволосый достал книжицу.

Поселенцы обмерли: кто знает, что власти надумают? Жена, не будь дурой, скорей запалила печь, чтоб из трубы дым повалил. Такой существовал порядок: ежели очаг горит, то поселенцев не трогают, признают их жительство. Отошёл от робости и казак.

— Да ить мы темерниковские, оттеда приплыли.

Потеряв в драке с соседом зубы, предок шепелявил.

— Стало быть, ты Семерников, — уточнил писец и нацарапал гусиным пером на бумаге: «Семерников».

С той поры и повёл начало род Семерниковых. А место, где стояла их хибара, назвали Семерниковым.

Отец Прохора был русоволосым, в плечах косая сажень, слыл правдолюбцем, за что часто страдал. От него сын заимствовал силу и характер, а вот лицом удался в мать: слегка скуластый, нос с горбинкой, глаза узкие. И бородка будто мазана сажей.

Хотя дозор Семерникова шёл ходко, однако к ночи французов так и не догнали. Но нетрудно было догадаться, что они здесь были не более как сутки назад, а то и меньше: мосты через речки разрушены, лодки угнаны, приходилось действовать вплавь. В узостях дважды наталкивались на заветы. А в одном месте, где дорога тянулась у крутизны, на казаков сверху обрушился камнепад, чудом никого не задело.

К довершению не переставая лил дождь. Казалось, ему не будет конца. Все промокли до нитки, и усталость брала своё.

На следующий день слегка прояснилось, и казаки увидели вдали город.

— Кажется, кончились мучения, — приободрились они.

Но оказалось, что это город Брешиа, а не Бергамо.

— А где ж этот самый город Бергамо? Опять мокнуть?

— Помокнем, не привыкать, — строго ответил Семерников.

— А может, попытаться ворваться в этот самый Брешин?

Но тут подоспел офицер от полка с приказанием обходить город и делать это как можно поспешнее.

Когда до Бергамо оставалось с десяток вёрст, дозор заметил трёх всадников в форме.

— Никак француз! — заволновались казаки, вглядываясь в верховых.

Те ехали по дороге, не подозревая об опасности: один — впереди, двое — позади. Лошади поджары, ухожены: если преследовать — не догонишь.

Скрытые густым кустарником казаки остановились незамеченными.

План у Семерникова возник сразу.

— Борщов, с тремя казаками скачи к дороге и отрезай французов от города! Сотников, с пятёркой — в голову! Нападёшь с фронта! А прочие — изготовьсь. Атаковать по моей команде!

Они выждали, когда Борщов и Сотников, укрываясь складками местности, приблизятся к дороге. И удивительное дело: волнение казаков передалось лошадям.

— Ну, с Богом, — проговорил урядник и ударил коня в бока.

С гиком и свистом, выставив вперёд пики, казаки вынеслись к дороге.

— Мусье, пардон! — закричал Семерников, а вслед за ним и остальные.

Французы бросились вперёд, но там показался Сотников.

— Мусье, пардон!

Видя, что окружены, французы соскочили с коней и поспешно бросили сабли к ногам.

Город атаковали без пехоты. Узнав от пленных, что гарнизон не ожидает нападения и ворота крепости отворены, дозор Семерникова ворвался в него первым, французы даже не успели занять места для сражения. Были захвачены пленные, девятнадцать орудий, много ружей и военных запасов, знамя.

Вечером Денисова вызвал Суворов.

— Веди своих гаврилычей к реке. Там они более надобны. Ежели подвернётся случай учинить какую диверсию против французов, действуй без оглядки.

Полк выступил в путь ночью, чтобы на рассвете достигнуть широкой реки По. Расчёт оказался точным, однако ни одной лодки для переправы не обнаружилось. Все лодки французы угнали на противоположный берег. Переправляться же вплавь в студёной воде без риска застудить людей было невозможно.

Наконец приволокли захудалую посудину, нашли вёсла. А тут как раз прискакал из главной квартиры офицер, полковник Гагарин.

— С чем пожаловали, князь? — Денисов был с ним в добрых отношениях.

— При мне пакет для генерала Багратиона. Фельдмаршал приказал передать его вам… Кстати, он полагал, что вы уже за рекой.

— Мы переправляемся. Передайте Суворову, что полк уже на том берегу.

— Как же на том, когда вы сами здесь?

Гагарин характером был мягок, уступчив и слыл среди офицеров добряком.