Генерал Раевский

— Нет. Всего раз встречался да ещё видел на балу.

— Тогда, господин офицер, послушайте моего совета: уезжайте. Уезжайте поскорей, пока Михаил Федотович в своём имении, в Раненбурге! Ежели приедет, вам несдобровать! Уж ему-то донесут о случившемся, а он на такие дела страшно лют. Я его преотлично знаю.

Андриан не стал испытывать судьбу. В тот же день, так и не побывав в домах рязанских невест, он выехал домой.

— Ну, рассказывай, с чем вернулся. Нашёл ли то, зачем ездил? — спросил отец, глядя ястребиным взором.

Он был строг, властен не только к казакам своего полка, но и к детям. Кроме Андриана, были ещё сын Логин и дочь Варвара. Сыновей выучил, дал образование. Теперь его беспокоило сватовство старшего, чтобы женитьбой укрепить не совсем прочное хозяйство.

Выслушав о неудачной поездке, он с досады крякнул.

— Выходит, послушал деда Фёдора зря. Но, пока ты ездил по столицам, я тут высмотрел для тебя синицу. В станице Дубовской живёт дочь казачьего чиновника Персидского.

— Это в какой же Дубовской? Уж не на Волге ли?

— В той самой.

— Так туда же сотня вёрст!

— Невеста далече, да богатство близко. Одна дочь, а сам Персидский из зажиточных. Большое приданое обещал. Я уж о том справлялся.

— А вы-то, батя, её зрили?

— Не пришлось. Зато другие видели, говорят, невеста подходящая. Да ты на это не гляди, с лица воду не пить. Была б богатая оправа.

Возражать отцу было бесполезно. Уж ежели тот задумал чего, то своего добьётся. На следующей неделе послали сватов. Потом и Андриан с отцом и матерью поехали в Дубовскую. Увидел девицу, и камень лёг на душу: с виду вроде ничего, но какая-то вялая да капризная. Даже смеяться по-настоящему не может. Хотел отказаться, да каша заварилась, делать нечего, нужно расхлёбывать. Прошлой осенью и сыграли свадьбу.

Встреча со светлейшим

Фельдъегерский экипаж, в котором находился Николай Раевский с Федотычем, ещё задолго до Днепра повернул на дорогу, ведущую к Екатеринославу. В этом губернском городе на Днепре находился штаб Екатеринославской армии.

Когда-то на месте города была польская крепость Кайдак. Овладев ею, там обосновались казаки. Но в 1778 году Потёмкин основал на месте слияния двух нешироких рек уездный городок Новомосковск.

Однако проявленная фаворитом поспешность вынудила его вследствие заболоченности низины с тучами комаров и мух избрать другое место. В ожидании приезда императрицы Екатерины Потёмкин развернул строительство, наподобие петровского — каменных домов, роскошных строений, университета, — проложил широкие, обсаженные деревьями улицы. К приезду Екатерины была завершена подготовка к возведению Преображенского собора, и императрица положила первый камень в стройку.

Узнав о приезде родственника Потёмкина, штабные чины проявили к Николаю особое внимание: сказали, что светлейший в отъезде, приедет лишь на следующий день, помогли устроиться на квартире.

Главнокомандующий действительно появился под вечер следующего дня. Первым к зданию с колоннами и чугунной оградой подскакал вестовой с трубой, вывел звонкий пассаж. Потом загремели колеса кареты, застучали копыта коней охраны. Из здания выбежали офицеры, засуетились, выстраиваясь в шеренги.

Со ступеньки кареты не спеша сошёл огромного роста и косая сажень в плечах генерал с чёрной повязкой на правом глазу. Николай от матери слышал, будто глаз у дяди матушки вытек, когда он неосторожно попытался выцарапать соринку. В дороге фельдъегерь неосмотрительно назвал светлейшего одноглазым.

Зычным голосом прибывший главнокомандующий что-то высказал подбежавшему адъютанту и важным шагом направился к распахнувшимся пред ним дверям. Стоявшие там гвардейцы откинули в стороны ружья и застыли в стойке, провожая фельдмаршала выпученными глазами.

Наблюдавший за ним Николай не посмел приблизиться к дому, чтобы напомнить о себе. Только через добрый час его разыскал адъютант главнокомандующего. Сверкая золотом эполет, он сказал, чтобы Раевский шёл к светлейшему, который ждёт его.

Потёмкин сидел за большим, покрытым белой скатертью столом, уставленным посудой из серебра, золота и хрусталя.

— A-а! Родственник! — прогремел он иерехонской трубой, вглядываясь в юношу.

Лицо главнокомандующего было малознакомо: Николай видел его всего два или три раза, к тому же давно.

— Садись, поговорим, — предложил Потёмкин. — Я чертовски устал и голоден. Рассказывай, кик там в Петербурге твоя мать?

Бесшумно вошёл слуга, уловив кивок Потёмкина, стал обслуживать Николая.

— Так ты уже прапорщик гвардии? Чин для тебя, скажу, немалый. Впрочем, он тоже меня не миновал. С того чина я начал делать карьеру. Мне тогда было двадцать три. И вот, как видишь, достиг фельдмаршальских погон.

Заняв в 1762 году престол, Екатерина, отмечая тех, кто помог ей совершить государственный переворот, вспомнила бравого гвардейца Конного полка.

— Как фамилия молодца, который нёс в Ропше караульную службу? — спросила она.

— Вахмистр Потёмкин.

— За усердное старание надобно оделить его тремя тысячами рублей.

— Пожалуй, многовато, — возразили те, кто возвёл её на престол.