Генерал Родимцев. Прошедший три войны

«Когда меня просят рассказать о Сталинградской битве, в памяти часто всплывают кадры военной кинохроники – приезд в Москву Уинстона Черчилля. Это было вскоре после разгрома гитлеровцев на берегах Волги.

Впившись удивленно растерянным взглядом в подтянутых русоволосых солдат, обходит строй почетного караула британский премьер. “В чем сила этих людей? Смертны ли они?” – мечутся вопросы в его глазах.

Шестой армии Паулюса потребовалось три дня для взятия Парижа. И этой же армии не хватило двух месяцев, чтобы сокрушить гарнизон одного обыкновенного четырехэтажного Дома сержанта Павлова.

Я познакомился с Александром Родимцевым 15 сентября 1942 года в Сталинграде, когда решалась судьба города. Он пробыл в Сталинграде до 2 февраля 1943 года. На левый берег не уходил и все время находился в ста-ста пятидесяти метрах от переднего края.

Родимцев был обыкновенный, как все, и чуточку необыкновенный. Добрый к друзьям, но непримиримый к врагам своего народа. Бесхитростный и смекалистый, вокруг пальца не обведешь. Простодушный, сердечный, кремень, хоть огонь высекай. Покладистый и гордый, обидишь зря – не простит. Это был самородок народный! И неудивительно, что многогранье таланта комдива засверкало в окружении таких же стойких, волевых, непреклонных ратников, как и он сам. Ведь правильно говорят, что в Сталинграде не героев не было».

Имена Чуйкова и Родимцева неотделимы в памяти народа и олицетворяют подвиг бойцов и командиров, отстоявших Сталинград. Известный журналист Максим Соколов в газете «Известия» образно заметил, что мир спасли именно солдаты Чуйкова и Родимцева в Сталинграде, а не рядовой Райан и его товарищи, хотя об этом и создан хороший фильм «Спасти рядового Райана».

На протяжении всей своей жизни я был тесно связан с военной средой, общался со множеством военных людей – от прославленных генералов до рядовых солдат. Хорошо помню, что отец подолгу находился в командировках в войсках, лишь на несколько дней приезжая домой. Но он находил время и для своих детей. Отец научил меня плавать и хорошо стрелять, обязательно заниматься спортом и больше читать. В отношениях с нами, его детьми, любил розыгрыши и сюрпризы.

Отец любил книги и постепенно собрал большую библиотеку, в которой были собрания сочинений отечественных и зарубежных классиков, мемуары и историческая литература, прекрасная подборка детско-юношеской литературы.

Мой отец никогда не ругался нецензурными словами. Те, кто был с ним на войне, рассказывали, что даже в минуты отчаяния или нервного напряжения он находил другие выражения. Самым сильным ругательным словом у отца было «разгильдяй». В его устах оно действительно звучало порой уничижительно и даже презрительно. Во всех остальных случаях ему хватало любимого выражения «шайтан побери». Те, кто знал отца, хорошо понимали значение этой поговорки, сказанной с разной интонацией.

Не только близко знавшие моего отца, но и многие однополчане и сослуживцы отмечали его чувство юмора. И в мирное время, и на войне он любил шутку, меткое слово.

Непререкаемый авторитет отца в нашей семье сосуществовал с большой ролью в ней нашей мамы Екатерины Осиповны. Она не только воспитывала своих детей, но и отдала много сил заботе о родственниках и их детях, многим из которых, выросших без родителей, она заменила мать. В том, что мы, ее дети, получили высшее образование, есть большая заслуга мамы, которая всегда была рядом, следила за тем, чтобы мы хорошо учились. На протяжении всей жизни она была настоящей женой офицера, без раздумий ехала туда, куда отправлялся служить отец. Он говорил: «Минимум половина моих наград принадлежит Катеринке».

Моя жена Ира тоже из военной семьи. Ее отец Юрий Михайлович Сервианов во время войны был командиром танковой роты, получил тяжелое ранение, стал впоследствии генерал-майором, служил в разных уголках страны, был военным советником на Кубе и в Южном Йемене.

Я могу сказать о себе, что хорошо знаю, что такое воинский труд и жизнь семьи военного, безгранично уважаю профессию офицера и считаю, что это самая трудная и ответственная мужская профессия.

Отблеск известности моего отца ложился и на нас, его детей. Я знаю немало примеров, когда дети известных родителей использовали это обстоятельство, но зачастую их судьба бывала не очень благополучной. В детстве я не пользовался никакими привилегиями, учился в обычных школах, участвовал во всех школьных делах наравне со всеми. Насколько помню, никто из одноклассников не считал меня «генеральским сынком». Так же было и в период учебы в институте.