Генерал Снесарев на полях войны и мира

Каких редакций нет, но суть единая: примирение, предсмертное или посмертное прощение в потустороннем мире тех, кто в земной жизни по своей или чужой воле были врагами. Поздней осенью 1916 года в дневнике Снесарева отмечено, что офицер для поручений Михаил Буд-ков прислал письмо с латинской выпиской на чёрной мраморной доске Луцкого мавзолея: «Siste viator! Hi tumuli tegunt illos fortes admirantos, qui vitam in magna bella pro patria et Jmperatore dillecta posuerant. Hie etiam hostes guondam cum caritate conjuncti reguiescant. Avete piae animael» («Путник, остановись! Здесь погребены те люди удивительной силы, которые отдали жизнь в великой войне за родину и дорогого императора. Здесь также покоятся враги, некогда к ним с почтением присоединённые. Поклонись их верным долгу душам!»)

Не раз упоминал о памятнике, воздвигнутом австрийцами в Луцке над братской могилой, и славный генерал Ханжин, передавая латинскую надпись так: «Путник, остановись! Здесь погребены те, что пали за Родину и монарха… здесь же с ними погребены и враги, к общей могиле присоединённые без злобы». Это «присоединённые без злобы» Снесареву, как он сам говорил, очень пришлось по душе: «Это дивно хорошо… присоединённые без злобы!»

А как уже не за горами революция в северной столице отделит на Марсовом поле жертвы нового порядка от жертв старого порядка? С брезгливостью жестокосердной атаманши. «Слишком много страсти, много мстительности обнаружили страницы революции, что лишает и её, и возвещённые ею свободы спокойствия и благородства, — убеждённо, справедливо выскажется Снесарев. — Или это нервность, или боязнь, или отсутствие кругозора? На Марсовом поле тщательно отделяют жертвы — защитников Нового порядка от защитников Старого. А последние не более, как люди, верные тому, чему принесли присягу и во что веровали…»

1

В 1916 году германское Верховное главнокомандование решило главный удар обрушить на Верден, мощную и основную препятственную крепость на пути германских дивизий к близкой французской столице. Сражение началось 21 февраля. После массированной многочасовой артподготовки немцы пошли в наступление. Невиданные по ожесточённости бои продолжались до сентября, но французская оборона — как ни трещала — выстояла. Французам удалось удержать фронт ещё и благодаря весенним, крайне тяжёлым для русских операциям меж озёрами Нарочь и Вишневское, как справедливо о том сказал выдающийся военный мыслитель Керсновский: «Выручая Верден в марте 1916 года, мы положили у неразбитой немецкой проволоки у Нарочи двести тысяч русских офицеров и солдат, надорвали свои силы на весь остаток кампании и не получили от союзников даже простой благодарности…»; разумеется, на исходе битвы под Вердном отразилось также противоборство русских и австро-венгров в Карпатах и Прикарпатье, куда немцы снова были вынуждены направлять свои полки, столь необходимые под Верденом.

2

На Восточном фронте наступательные операции в 1916 году немцами не предполагались. Стратегическая оборона виделась здесь более предпочтительной. Понятно, что у Германии главным противником была Франция: немцам надо было удержать, сохранить за собою Эльзас и усмирить, если не похоронить реваншистские французские настроения. А снова затевать фронтальное в тысячекилометровой растяжке наступление против русских у немцев не было ни расчёта, ни порыва. Восточный фронт не сулил ничего скороуспешного. Не надломленной поражениями на втором году войны оставалась боеспособность русских, и, как и во все времена у враждебных России полководцев, у германского главнокомандования рождалось нечто вроде иррационального ужаса перед безграничными людскими, материальными возможностями русских и русскими пространствами, где русско-европейские степи, леса, болота и возвышенности, разметнувшись на тысячи вёрст, уходят в Сибирь, в Азию, аж до Тихого океана.

В марте 1916 года командующим Юго-западным фронтом был назначен Брусилов. Он учёл уроки предыдущих кампаний, посчитал возможным отказаться от классических способов прорыва неприятельской обороны и предложил рискованный план: атаковать не на узком участке, а по всей — на сотни вёрст — фронтовой полосе. Для прорыва необходимо было сосредоточить крупные силы, что не укрылось бы от воздушной разведки, и противник, без труда обнаружив, куда именно нацелен главный удар, принял бы срочные противомеры. И Брусилов распорядился земляные работы и подготовку к прорыву начать в каждой армии, в каждом корпусе на выбранных ими участках, так что австрийцам оставалось гадать, куда именно вонзится наступательный клин русских.