Генерал Снесарев на полях войны и мира

И часто, когда Снесарев слышал песни о Доне, он, словно воочию, видел главную казачью реку с её то крутыми меловыми, то низкими песчаными берегами, с её пойменными полноцветными лугами, дубравами и осиновыми колками, с её сёлами, слободами и станицами, и какая там жизнь течёт, какая уходит и какая приходит.

Начальнику штаба полагались денщики: один был приставлен к саду, другой к лошадям, третий ко двору, чтобы дом не оставался без дров и воды. Но такая картина вскоре переменилась. Однажды ночью у парадной двери прозвенел звонок. На пороге стояла Таня Проскурякова, горничная семьи Снесаревых в Петербурге, с чемоданом и плачущая: городок с вокзалом на отдалении показался ей из-за незнания грозящим и страшным. Словно боясь быть прогнанной, она спешила выговориться, мол, там, куда она поступила на работу, было совсем не так, и вот она, получив двухмесячное жалованье, взяла и приехала, надеясь, что её не прогонят. И когда вечером того же дня Андрей Евгеньевич пришёл со службы, он услышал её звонкий, распорядительный голос, уже что-то указывающий казакам. Особенно — понравившемуся ей Осипу (Осип Ефанов, терской казак, родом из станицы Лысогорская близ Пятигорска, в час джигитовки упал, отшиб себе почку, и его перевели в нестроевые. Его назначили к Снесареву денщиком, он стал ещё и поваром. Во время войны он всюду сопровождал Андрея Евгеньевича, был как бы связным между фронтом и Петербургом). Семья Снесаревых стала доброй колыбелью ещё одной семьи: в конце войны Осип и Таня поженятся, много доброго приняв в свои сердца и от Андрея Евгеньевича и от Евгении Васильевны. Но прежде женитьбы была масса шутливых сцен, признаний, недоразумений, ссор, а подчас и забавно-комического и, разумеется, не только в духе казаческом: однажды Таня, рассердясь за что-то на симпатичного ей Осипа, погналась за ним со скалкой, и тот, не зная, куда спрятаться от неё, вбежал в конюшню и нырнул под брюхо коня, зная, что уж там-то он в безопасности: его возлюбленная коней побаивалась.

3

Киев — здесь сходилось многое. Церковный иерарх и историк Болховитинов похоронен в Софийском соборе. В марте 1911 года — убийство ученика духовного училища Андрея Ющинского. Дело Бейлиса. Газета «Киевлянин», её издатель — монархист Шульгин. 1 сентября 1911 года Столыпин убит в Киевском городском оперном театре. По-настоящему государственный патриотический ум, великий русский преобразователь, о ком печать судила «с той размашистой самоуверенной пошлостью, которую в XX веке никто не выразил так отъявленно, как журналисты», — скажет десятилетия спустя Солженицын в «Августе четырнадцатого». Да если бы только журналисты! Если бы только режиссёры да адвокаты — «нанятая совесть», как говорил Достоевский. Неудобен он оказался и для царской семьи, и для прогрессивной ложи, и для консервативной скамьи. В западных странах он был воспринят как великий деятель, а у нас? «Хоронила Россия своего лучшего — за сто лет или за двести — главу правительства при насмешках, презрении, отворачивании левых, полулевых и правых. От эмигрантов-террористов до благочестивого царя». Разумеется, были искренне горевавшие, страдавшие, понимавшие, кого лишилась страна. Разумеется, Снесарев был среди них. Выстрел в Столыпина был воспринят им как выстрел в Россию.

1912 год — особо значимый для Снесаревых. Как и для всего человечества. В сущности, как и любой год всемирной истории. Спираль войн раскручивалась. Ещё осенью 1911 года Италия объявила войну Турции, некогда грозной Османской империи, решив, что турецкие владения в Северной Африке — Триполитания и Киренаика — более хороши будут как колонии Италии. Туркам пришлось отойти в глубь африканской пустыни. Но против итальянцев поднялись арабские добровольцы из Туниса, Алжира и Египта. В отместку туркам итальянцы бомбили Дарданеллы. Итальянцам помогла обратить африканские земли в свою колонию Первая балканская война 1912 года, понудившая султана вывести войска из Триполитании и Киренаики (будущей Ливии) и предоставить им автономию. Болгария и Сербия, стоявшие во главе Балканского союза, надеялись получить выход к морям: Болгария, захватившая Македонию, часть Фракии и Салоники, — в Эгейское море, а Сербия, поделив с Грецией Албанию, — в Адриатическое. Турция отказалась предоставить Македонии и Фракии автономию, тогда Балканский союз — Болгария, Греция, Сербия, Черногория — объявил войну многовековой твердыне полумесяца.

Успехи союзников были не в радость не только туркам, но и европейцам. Россия, которая сама никогда не забывала о Константинополе и проливах, предложила своё посредничество в мирных переговорах, тут вмешались Австро-Венгрия и Германия, отнюдь не заинтересованные в выходе Сербии к Адриатике.

В Лондоне начали вырабатываться условия мира, но в январе 1913 года в Турции произошёл переворот, и новое правительство «младотурок» отказалось принять эти условия. Возобновились военные действия неудачно для Турции: она потеряла все европейские владения, кроме Стамбула.