«Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи

Заметив стражников, Троцкий развернулся в сторону выхода, но Туташхиа, укоризненно взглянув на напарника, качнул головой и спокойно прошел к столу в углу зала. Заняв место на скамье, абрек с видом, преисполненным собственного достоинства, стал поджидать духанщика. Лев же, нервно поглядывая на веселящихся стражников, примостился рядом и постарался забиться подальше в угол.

Духанщик, невысокий мужчина лет пятидесяти с болезненным одутловатым лицом, не заставил себя ждать. Еще не выслушав заказа, он поставил на стол перед гостями пару тарелок с закуской и два крошечных персидских стаканчика, похожих на медицинские банки, и застыл у стола. В городских духанах из таких стаканчиков всегда давали пробовать вино. Вот только Лев узнал об этом позже. Значительно позже.

Троцкий, настороженно покосившись на расшумевшихся стражников, взял стаканчик и долго с презрением его рассматривал. С самой недовольной миной он заглянул в стакан одним глазом и попытался принюхаться к его содержимому.

– Хозяин,– оглядываясь на Туташхиа, словно проверяя, на месте ли его защитник, наконец буркнул Троцкий.– Дай-ка мне микроскоп, а то я рассмотреть не могу, стакан это или наперсток.

После этих слов лицо духанщика налилось кровью. Сверкая зловещим огнем в глазах, он медленно нагнулся к Троцкому и спросил вкрадчивым, но мрачным голосом:

– Как сказал? Микроскопий? Кто микроскопий?! Я микроскопий?!

Не дожидаясь ответа обидчика, духанщик вдруг заорал что-то вроде: «Нет для тебя вина! Нет и не будет!» – схватил за угол скатерть и сдернул ее широким жестом на пол.

Заглушая звон осколков, разлетевшихся по всему духану, за перегородкой вскрикнула испуганная женщина, а на улице заржали лошади. Посетители вскочили, зашумели, но, завидев, что Туташхиа поднялся из-за стола и смотрит на них, положив руку на кобуру маузера, тут же сели на место. Троцкий испуганно прижался к стене и заплетающимся языком принялся объяснять хозяину, что же он имел в виду. Видимо, его слова показались духанщику убедительными, так как он улыбнулся и примирительно сказал, обращаясь ко Льву:

– Зачем ругаешься, да? Еще ничего не пил, не кушал, уже слова обидные говоришь. И даже если ругаешься – скажи по-человечески, да! А то придумал тоже – микроскопий! Русский язык не знаешь, да?

Троцкий, сообразив, что инцидент исчерпан, успокоенно вздохнул. Туташхиа, собираясь сделать заказ, сел на место, однако радоваться было рано: к их столу, спотыкаясь и покачиваясь из стороны в сторону, подошел урядник и навис над товарищами непоколебимой глыбой.

– Этта хто тут беспорядки наводить удумал?! – гневно выдохнул стражник, оперевшись о столешницу обеими руками.– Вы оба-двое не местные, а потому – документы покажьте!

– Нет у нас паспортов, уважаемый,– поморщившись от густого алкогольного запаха, флегматично пожал плечами Туташхиа.– Наш царь знает, что горцы – вольные люди. Ты большой человек, ты должен об этом знать лучше, чем я. Мы мирные путешественники, поужинаем и поедем себе дальше.

– Да хто тебя знает, мирный ты али вовсе себе абрек какой! – не пожелал успокаиваться урядник.– Это ты на словах мирный, а на самом деле, может, ты Буба Икринский, а то и вовсе Мамиа Саакашвили!

При последних словах урядника Туташхиа резко поднялся, и, горделиво подбоченясь, произнес четко и раздельно дрожащим от ярости голосом:

– Ес укве метисметиа! (Это уж слишком!) Ты зачем меня с этим иудой сравнил, а? Запомни сам и детям своим скажи: я не шакал Саакашвили, меня зовут Дато Туташхиа!

Услышав имя известного всей Грузии абрека, урядник, моментально протрезвев, испуганно икнул и, пытаясь нащупать клапан кобуры, попятился к своему столу. Внезапно раздался хлесткий звук револьверного выстрела, и служака, вскрикнув от боли, схватился за простреленное бедро и повалился на пол. Его сослуживцы метнулись было к лавке с винтовками, но, услышав щелчок взводимого курка, замерли на месте, не сводя взгляда с черного зрачка дула маузера, застывшего в руках Туташхиа, и дымящегося ствола «нагана» в руке Троцкого.

– Перевяжите его! – обращаясь к стражникам, абрек качнул стволом в сторону раненого урядника.– Не бойтесь. Мы никого не хотим убивать.

Дождавшись, пока рядовые бросятся к своему командиру, он повернулся к Троцкому:

– Ты и впрямь Лев! Не побоялся за друга вступиться. Молодец.– Туташхиа улыбнулся и убрал пистолет в кобуру.– Только стрелял зачем? Я бы ему пять рублей дал, и он бы про нас и думать забыл.

– И-и-испугался,– простучал зубами Троцкий.

Переместив взгляд с урядника на Туташхиа, а с Туташхиа – на револьвер в своей руке, он тут же поспешил уточнить: – За тебя испугался. У него вон, оружие при себе есть… Было. Да и не думал я, что попасть смогу. Так, напугать хотел…

– Оружие у него! – Абрек, словно сомневаясь в словах товарища, недовольно качнул головой.– А у меня скалка бабская, что ли? Эй, хозяин, собери нам с собою поесть. Мы уезжаем. Ночевать оставаться не будем, неуютно здесь.