«Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи

Да только потом я ни их, ни денег больше не увидел. Расплатившись с ростовчанами, Рокотов и Шуляев тут же из Мелитополя уехали. Как на грех, через неделю отцу деньги понадобились, а касса пустая. Ох! И устроил же мне тогда папенька! Думал, убьет. Хотя лучше, наверное, если б убил. В первый раз в жизни отец мне тогда пощечину дал и вором обозвал. Он и вовсе хотел меня из дома выгнать, но пожалел. Мне тогда казалось, что только из-за маминого вмешательства папенька меня дома оставил, только потом уже понял, что и без ее участия все так же случилось бы.

А тогда я от обиды света Божьего не взвидел, думалось мне – не жить больше в отцовском дому. И кроме как из дома сбежать, ничего лучше я не придумал. Казалось, что жизнь я знаю, работы не боюсь, на кусок хлеба в крайнем случае игрой на картах заработаю. Хотелось денег две, а лучше три тысячи заработать и к отцу вернуться, чтоб показать, что и сам всего могу достичь. Тех денег, что у меня имелись, на билет в купейном вагоне хватило, а билет от Мелитополя до Одессы двадцать один целковый стоит. Я до той поры никогда на поезде не ездил, вот и захотелось попробовать сразу по-господски прокатиться. А то, что на новом месте денег в обрез будет, про то не думал. Молод еще был.

Арсенин, услышав последнюю фразу, окинул рассказчика скептичным взглядом, и, видимо, сочтя Троцкого ничуть не похожим на убеленного сединами аксакала, улыбнулся. Лев, не заметив улыбки капитана, а может, не придав ей значения, продолжил свой рассказ:

– В купе со мной попутчики ехали, Петр и Николай, из купеческой семьи Парамоновых, да и сами торговцы не из последних. Слово за слово, решили мы в карты перекинуться на мелкий интерес, как Петр сказал, «по десюнчику за вист». Долго играли, а выигрыш за мной остался. Тут партнеры по игре мне две «катьки» да еще пару сотенных сверху отдают. Я до того таких денег не то что в руках не держал, а даже у папеньки не видел! На мое удивление, с чего такой большой выигрыш, купцы мне и отвечают, что мол, по ставкам и выигрыш, а ставка у нас по десять рублей шла. Вот тут-то я и удивился! – Рассказчик, вспоминая о своем ошеломлении, раскрыл рот и почесал затылок.– Когда мы про ставки договаривались, я «десюнчик» за гривенник посчитал. Попытался я от этих денег отказываться, а братья смеются да удивляются, откуда я такой честный выискался. Деньги они мне все же отдали да наказали впредь, играя, ставку точно узнавать.

Я, когда такую уйму денег в своих руках почуял, подумал к батюшке вернуться, но хотел ведь две тысячи сразу отцу отдать, а если повезет, то и больше. В общем, так до Одессы и доехал.

По дороге, правда, один казус вышел. В вагоне-ресторации ко мне человек подсел, Павлом Касталадисом представился. С ним я тоже в карты сыграл, только уже не на деньги – на азарт. И вновь я почти все партии выиграл. Как игра закончилась, Павел предложил вместе с ним по городам ездить, с состоятельными людьми в карты играть, обещал приемам разным научить, чтобы с гарантией всегда в выигрыше оставаться. Я отказался. Пусть лучше по маленькой, но честно выиграю, да и вообще, венцом жизни карты делать – не по мне это.

Уже в Одессе занесло меня как-то в кафе на Дерибасовской. Там два зала, в одном посетителям кофе со сладостями подают, а во втором игра идет. Ради интереса я во второй зал сунулся. Смотрю, а за одним из столов Касталадис с каким-то парнем играет, и по всему вижу – жульничает! Когда Касталадис из-за стола отлучился, я парню про то, что он с шулером играет, рассказал. Тот меня поблагодарил и рядом с ним присесть пригласил. Через несколько минут Касталадис вернулся, а как меня увидел, так с лица и опал. Парень, которому я помог, Мишей Винницким назвался, Павлушу деньги вернуть заставил да приказал, чтоб тот из города убирался. Касталадис или до того Мишу знал, или, пока отлучался, историй про него наслушался, но Винницкий говорил, что он в тот же день из Одессы уехал.

Винницкий, когда узнал, что я работу ищу и мечтаю отца большими деньгами удивить, предложил меня с биндюжниками свести, с теми, что с налетов живут, но я отказался, сказал, что честных денег ищу. Тогда Миша предложил мне свои деньги в пай в торговом деле вложить и быть в том деле с ним компаньоном. И не просто компаньоном, а управляющим в его одесском магазине.

Мы тогда испанское деревянное масло на сибирские меха меняли, оплаты через векселя вели. Доброхоты мне рассказывали, что Винницкий, мол, с бандитами одесскими якшается, но я тому не верил; слишком многое от Миши зависело, чтоб вспять поворачивать.