Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания

В. Коковцов, по своем возвращении, подробно докладывал государю об успехах своей поездки во Францию и Германию. В этом докладе, между прочим, он характеризует всю опасность нашего союза с Францией, например в следующем месте:

«…Во всяком случае, одно не подлежит никакому сомнению – это то, что Франция в настоящее время гораздо более миролюбива, нежели два года тому назад. Настроение это не может не отразиться на более спокойном отношении к разнообразным вопросам современной политической жизни.

В этом отношении есть одна невыгодная для нас черта. О ней я не смею умолчать перед вашим императорским величеством. Франция никогда не отойдет от нас в крупных вопросах крупной политики, особенно глубоко затрагивающих ее жизненные интересы, но там, где эти интересы не затронуты, где преобладают интересы другие – русские и общеевропейские, там Франция будет бесспорно весьма сдержана и, вероятно, станет влиять и на нас в смысле более мягкого разрешения возникающих вопросов…»

Уже несколько недель спустя, после выпуска займа в Париже, я получил 2 (21) февраля 1914 года приглашение на чрезвычайное заседание у Сазонова, на котором должен был обсуждаться один из вопросов, принадлежащий, по моему мнению, к тем утопиям, за которыми гонятся лишь чудаки: нападение на Дарданеллы.

На основании моих наблюдений на десантном маневре в 1903 году я не мог отказаться от заключения, что наш десант на Босфоре – дорогая игрушка и, сверх того, может стать опасной забавой еще в течение долгого времени. Но после того, как нападение японцев на Порт-Артур удалось с таким блестящим успехом, – последний вскружил головы многих публицистов, фантазеров, спекулянтов и, к сожалению, и головы наших ответственных дипломатов.

В 1913 году я докладывал государю мою личную точку зрения относительно рискованности самой операции по занятию проливов с технической стороны.

Выслушав мой доклад, император Николай II, видимо, настроенный оптимистично, не отрицая трудности операции с военной стороны, дал мне понять, что в этом деле идея и цель всего вопроса имеют такое доминирующее значение, что технические детали отходят на задний план.

При подобном взгляде на это дело в особом совещании, имевшем место 8 (21) февраля 1914 года, под председательством министра иностранных дел Сазонова я личного участия не принимал.

Мой взгляд на дело был хорошо известен начальнику Генерального штаба, который и мог поэтому быть моим заместителем в совещании. В последнем была выяснена трудность выполнения этого предприятия. Экспедиция вызывала необходимость выделения не менее четырех армейских корпусов. Части эти необходимо было содержать в мирное время в усиленном составе. Затем надо было иметь в виду, что осуществление десантной операции будет находиться в полной зависимости от положения дел на главном австро-германском фронте.

По мнению членов совещания от Министерства иностранных дел, войска, предназначенные специально для десанта, нельзя предназначать для какой-либо еще другой цели. Кроме того, следовало бы, по их мнению, усилить экспедицию к Босфору выделением войск из состава округа.

Техническую невыполнимость этого предложения в такой короткий срок пришлось выяснять дипломатическим представителям, явно не считавшимся с общей обстановкой возможной войны. Они требовали еще в мирное время ни более ни менее, как образования и сосредоточения мобилизованных сил около 200 000 человек, с соответствующим флотом, для обеспечения переброски их через Черное море!.. Точно так же представителю морского ведомства пришлось объяснить им, что через три-четыре дня после объявления войны появиться перед Босфором – немыслимо. Что вся эта фантастическая затея на словах и на бумаге не могла иметь никакого практического результата, для меня было ясно. Убедить в этом государя мне не довелось – это был, очевидно, тот случай, когда его величество считал военного министра некомпетентным в делах не его ведомства.

Царь таким образом оказался на стороне дипломатии. Но военному ведомству в действительности не пришлось затем палец о палец ударить для приведения в исполнение проекта Министерства иностранных дел.

Я тогда и не подозревал, какое серьезное основание имело совещание у Сазонова. Теперь мне понятна та спешка, с которой он проводил дело. Письмо русского посла в Париже А.П. Извольского С.Д. Сазонову от 19 декабря 1913 (1 января 1914) года поясняет многое. В нем затронут спор между Германией и Россией по поводу немецкой военной миссии в Константинополе. В связи с этим посол сообщает: