Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания

Академию пришлось закрыть и уволить всех обучавшихся в ней. Затем в спешном порядке выработать положение, которое установило бы внутренний порядок, тождественный таковому в остальных военных академиях.

Вместе с тем в положении о Государственной думе и в основных законах о власти монарха ясно и определенно значится, что те изменения в известных положениях учреждений, которые не вызывают новых расходов от казны, могут быть проведены в жизнь непосредственным указом верховного вождя русской армии. Ввиду этого быстро все было изготовлено, тем более что и раньше вопрос уже разбирался как конференцией академии, так и Главным военно-санитарным управлением, поэтому необходимые данные имелись под рукой.

В моем присутствии главный военно-санитарный инспектор Евдокимов доложил проект нового положения государю. Требовалась лишь подпись указа его величеством.

Указ был подписан. На основании нового положения академия была подчинена главному военно-медицинскому инспектору и поступила под команду высшей инстанции, знающей санитарные требования войск, а в силу этого имеющей возможность направлять образование врачей в интересах войсковых частей и к предстоящей деятельности давать слушателям соответственную подготовку. На основании нового положения предложено было поступить всем уволенным, кто пожелает подчиниться установленным правилам, на что многие изъявили согласие и были приняты. Собрав затем господ профессоров, я предложил им быть хозяевами их аудиторий, а новым «слушателям» академии усвоить себе, что они теперь на действительной военной службе и «студентов» у нас нет, а кому это не подходит – никого неволить не будем.

* * *

История эта имела чрезвычайно неприятные последствия. Против моего проекта, утвержденного государем, были возражения в Сенате, согласие которого на опубликование придавало бы ему законную силу.

Когда стали собирать голоса, то оказалось, что за опубликование две трети сенаторов; от голоса председателя зависело решение вопроса. Я сидел рядом с председателем, и он мне заявил, что, к сожалению, должен подать голос против опубликования, что таков обычай, установившийся в Сенате. На это я ему объяснил, что мне велено после заседания доложить его величеству результат и я вынужден буду рассказать все, как было, то есть что два военных сенатора, генералы Рыдзевский и Чарторижский, высказались против и что все-таки голос председателя был бы решающим. После некоторого колебания он подписал направо, и сенатская оппозиция государю провалилась.

Все это пришлось доложить его величеству, который пожелал узнать подробности. В особенности его возмутило поведение генералов, не по заслугам попавших в сенаторы и высказавшихся против воли верховного вождя армии, который согласился на их определение в Сенат исключительно в силу ходатайства и настояния великих князей.

– Этого оставить так без последствий я не могу. Хороши генералы! – сказал государь, видимо, раздраженный.

На это я доложил, что они как сенаторы не считают, вероятно, себя уже военными и что, по-моему, сенаторский мундир был бы им более к лицу.

– Совершенно верно, – согласился государь, но затем спохватился и нашел, что это будет большой скандал.

Я на это доложил, что со своей стороны они не подумали о таком скандале, как публичное непризнание воли государя, но его величество мне сказал, что переговорит об этом с министром юстиции, которому Сенат подчиняется.

И. Г. Щегловитов после того мне передавал, что государь, говоря ему о моем докладе и находя мое мнение о снятии мундиров наказанием слишком жестоким, а вернее, предвидя жалобы и ходатайства великих князей, повелел объявить генералам выговор.

Таким образом, вместе с увеличением объема деятельности Главного военно-медицинского управления – в видах улучшения и развития военно-ветеринарного дела – надо было выделить его в особое, самостоятельное ведомство. В составе медицинского управления оно прозябало в виде небольшого отдела. Как неудовлетворительно поставлена была в войсках ветеринарная помощь, можно судить по штатам, определяющим на кавалерийский полк, то есть на тысячу лошадей, всего одного врача. Казачьим полкам, между прочим, совсем такового не полагалось.

Конский состав армии представлял из себя такое ценное имущество, что забота о сохранении этого богатства заслуживала большего внимания. Тогда я доложил государю, что прежде всего необходимо выделить в самостоятельное управление ветеринарную часть и затем во всех полках нашей конницы ввести в штат старшего и младшего ветеринарных врачей. Государь без малейшего колебания эти предложения мои утвердил и приказал приступить к проведению их в жизнь, что и было исполнено.

Когда я докладывал об этом государю, то его величество озадачил меня вопросом: «Странно, как на это до сих пор не обращено было внимания. Чем это объяснить? Ведь я сам знаю, какой переполох поднимался каждый раз, когда появлялся сап, инфлюэнца. Спасибо Александру Петровичу Ольденбургскому, хоть он в роли любителя занялся этим делом».