Генерал В. О. Каппель

Приведенные в порядок Каппелем после Красноярской драмы части шли на восток. Молодой георгиевский кавалер, генерального штаба генерал Войцеховский, которому Каппель перед смертью вверил Армию, вел ее. Отсчитывали промерзшими валенками версты, сотни, тысячи верст и вот, наконец, где-то недалеко замаячили огни Иркутска. Там, в камере с зарешеченным окном, находился предательски выданный чехами, с ведома и разрешения ген. Жанена, Адмирал Колчак. Генерал Войцеховский решил взять Иркутск. Но от замещающего Сырового начальника 11-ой чешской дивизии, полк. Крайчий, на имя ген. Войцеховского пришла телефонограмма, что он «ни в каком случае не допустит занятия Глазкова (предместье Иркутска)». К цепи предательств прибавилось еще одно звено. И в февральский жестокий мороз, обойдя Иркутск, Каппелевская Армия — она так стала называться официально, вышла к Байкалу.

Писать о переходе через Байкал не приходится — об этом написано и так немало, но понять ужас этого перехода могут только те, кто его совершил.

Гроб с телом генерала Каппеля двигался непосредственно за головным отрядом волжан, под командой молодого генерала Сахарова, однофамильца бывшего Главнокомандующего. Плохо подкованный конь, везший сани с гробом, несколько раз падал на гладком льду и, наконец, отказался встать после одного такого падения. До Мысовской, куда шли каппелевцы, оставалось около 50 верст. Вокруг саней столпилась группа людей, не знавших, что делать дальше. Кто-то робко предложил спустить гроб под лед, но все остальные резко запротестовали. Оставить тело Каппеля было психологически невозможно. И вдруг доброволец-волжанин Самойлов, ехавший верхом на маленькой забайкальской лошаденке, спрыгнул с седла и подвел ее к саням. «Запрягайте», сказал он коротко, не спуская глаз с гроба.

На рассвете каппелевцы вошли в Мысовскую — поход был окончен. На другой день была отслужена первая панихида по воине Владимире, и многие из тех, кого он вывел, увидя в гробу мраморное лицо вождя, не могли удержаться и плакали, как дети, огрубевшие, видевшие не раз в глаза смерть, но верившие в него до конца.

Почетным караулом, рыдающими траурными маршами встретила Чита тело Каппеля, и сам глава Забайкалья, Атаман Семенов, преклонил перед гробом колени.

О похоронах Каппеля полк. Вырыпаев пишет так: «В день похорон в Чите творилось что-то невероятное. Не только храм, но и все прилегающие к нему улицы были заполнены самым разнообразным по своему виду народом, не говоря уже о прекрасных забайкальских частях, стройно шедших во главе с оркестром, игравшим похоронный марш. Такого скопления народа на похоронах я, проживший долгую жизнь, никогда не видел».

Осенью 1920-го года гроб с телом ген. Каппеля был перевезен в Харбин и там погребен около алтаря бывшей военной Иверской церкви. Черный гранитный крест, у своего подножья охваченный терновым венком, и надпись на белой мраморной доске —

«Генерального штаба генерал-лейтенант Владимир Оскарович Каппель»

 — тридцать пять лет сторожили последний покой вождя.

В 1945-м году в Харбин вошли советские части. Красноармейцы не раз бывали у могилы Каппеля, но никто из живших тогда в ограде церкви не слышал от них никаких выпадов. «Каппель — вот он где» — почешут затылок и отойдут. Но в 55-м году, по приказу советского консульства, памятник был снесен.

Но помнят жившие в Харбине, а теперь разбросанные по всему свету Каппелевцы последнее место упокоения своего Главнокомандующего, ведшего их по снежным сибирским просторам; помнят накрепко, до конца жизни, и его самого.

И каждый год 28-го июля, в день его Ангела, во время литургии многие священнослужители нашей свободной от красного ига церкви читают записки об упокоении раба Божия воина Владимира.