Генерал В. О. Каппель

Но при этом он часто задерживал свой поезд, чтобы поддержать живую связь с армией и находиться в непосредственной близости фронта. Каждый день, а иногда не один раз, Главнокомандующий, то в автомобиле, а чаще верхом, оставив поезд, отправлялся к передовой линии фронта. В той путанице частей и обстоятельств, которые сопровождают отступление, он один знал все мелочи текущего дня, часто исправляя положение, казавшееся безнадежным. Основная мысль вывести армию за рубеж, который даст возможность отдохнуть и переформироваться, владела им. Но для этого нужно было прежде всего ввести порядок в отступавшие части, научить командиров этих частей понятию дисциплины, выработать порядок движения, по возможности сменяя арьергардные части, искоренить своеволия в отношении населения, снабжать из встречных на пути интендантских складов бойцов, думать о двигающихся с армией семьях, вдохнуть дух бодрости, чтобы отступление не обратилось в бегство, строго следить за офицерским корпусом и все это и многое другое проводить с учетом небывалых трудностей и мертвого мороза сибирской зимы. По ночам, сидя в вагоне, Каппель уходил глазами в карту. Тысячи верст лежали между ним и Забайкальем, о котором он думал сначала. Но синей лентой вился по карте Енисей, черной точкой отмечен на нем Красноярск.

Там, по имеющимся сведениям, большой, свежий гарнизон во главе со старым боевым генералом Зиневичем. И при дрожащем пламени свечи рождался новый план спасительного рубежа на Енисее. Но и дотуда еще сотни верст — их нужно пройти, и пройти так, чтобы к моменту подхода к Красноярску армия была скована в мощную силу. Поэтому-то и нет ни дней, ни ночей, а одна бескрайняя работа, когда нужно быть всюду и везде, все знать, все учитывать, все видеть.

В тот день, о котором будет речь, Каппель из эшелона штаба фронта выехал на участок Степной группы. Мороз в этот день был особенно жесток и скоро воротник шубы Главнокомандующего, его усы и борода покрылись белым налетом инея. Приехав в расположение Степной группы, Каппель приказал шоферу везти его в штаб. Но сколько тот не расспрашивал встречных офицеров и солдат о местонахождении штаба, никто указать дорогу не мог. Ледяной ветер рвал георгиевский флажок на радиаторе машины, время шло, но где находится штаб группы так никто и не мог указать. Наконец какой-то полковник, вытянувшись, как мог, перед Главнокомандующим, доложил ему, что штаба группы здесь нет, а находится, он как всегда, примерно в восьмидесяти или ста верстах от фронта и оттуда присылаются распоряжения и приказы. Начальником Степной группы был, недавно всесильный начальник Ставки Адмирала, ген. Лебедев.

— «Обратно в штаб», резко бросил Каппель шоферу. До предела разраженный он тотчас же послал ген. Лебедеву телеграмму с приказанием немедленно явиться в штаб фронта для дачи объяснений. Прошел день, другой и на третий ординарец доложил Каппелю, что с востока движется какая-то воинская часть. К штабу фронта ехал, в сопровождении конвоя равного по тем временам целому полку, ген. Лебедев. Каппель побледнел.

Дверь открылась и в вагон вошел ген. Лебедев.

— «Владимир Оскарович, вы меня вызывали. Здравствуйте», начал он. Бешеный удар кулака по столу прервал его. Почти шопотом, страшный в своем гневе, Каппель обратился к нему: «Генерал Лебедев, вас вызывал не Владимир Оскарович, а Главнокомандующий». Не привыкший к такому обращению ген. Лебедев вытянулся и отрапортовал: «Ваше Высокопревосходительство, генерал Лебедев по вашему приказанию прибыл». Со все возрастающим гневом, стоя сам и не приглашая сесть Лебедева, Каппель бросал ему фразы, годные для обвинительного акта в военно-полевом суде: «Прибыли? Откуда? Из своей группы? Или находясь от нее за сто верст? Прибыли? Приказ был послан три дня назад, явились вы сегодня. Вы знаете положение вашей группы? Вы знаете, в чем нуждаются ваши офицеры и солдаты?» Почти задохнувшись от бешенства, Каппель бросил страшные слова: «Вы знаете, где сейчас ваша группа? Почему вы не делите с ней ее боевую страду? Я, Главнокомандующий, каждый день провожу на передовой линии, а вы? Или управлять вверенной вам частью легче, находясь от нее за сто верст?»

Каппель на момент замолк, а потом, впившись глазами в Лебедева, сам белый, как полотно, добавил оскорбительные слова: «А может быть безопаснее?»

Вся кровь бросилась в лицо Лебедеву и он сделал шаг вперед. «Ваше Высокопревосходительство», начал он и смолк — его взгляд встретился с взглядом Каппеля. Не отрывая глаз, Каппель смотрел на него и Лебедев, покоренный силой страшных глаз, стал скованный и обессиленный. Как сквозь сон донеслись до него слова — «Генерал Лебедев, приказываю вам немедленно со своим конвоем отправиться к своей группе. Конвой включить в число бойцов частей. Оставлять группу, без моего особого разрешения, категорически запрещаю. О прибытии в группу немедленно мне донести. Время военное и ответственность за неисполнение боевого приказа вам известна. Вспомните генерала Гривина. Можете идти».