Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным

Неожиданные поражения советских армий в начале Второй мировой войны убеждают его в том, что виновников этого надо искать отчасти и среди политкомиссаров. Эти невежды в военных делах заставляли принимать решения, выполнение которых приводило к катастрофическим последствиям. К этому времени начальник Оперативного отделения Главного штаба генерал Василевский и начальник Генерального штаба маршал Шапошников сообщают Власову, что он получит приказ сформировать новую армию, которая примет участие в обороне Москвы против немецких боевых дивизий, сражающихся поблизости от столицы.

Власов самым скорым способом отправляется в Москву. Он не беспокоится, но испытывает душевное напряжение. Маршал Жуков сообщает ему, что Сталин примет его, генерала Василевского и маршала Шапошникова через несколько часов. Он знает, что в лице Поскребышева, секретаря Сталина, он имеет очень влиятельного человека, одного из очень немногих, которые душевно близки Сталину.

Поскребышев встречает посетителей словами: «Подождите немного, товарищи, я сейчас доложу хозяину». Это было принятое тогда слегка фамильярное, но вместе с тем и почтительное обращение. Поскребышев спешит к большой тяжелой двери, которая бесшумно отворяется, и открывает вид на другую дверь. «Как подмазанные!», думает генерал, который только сейчас замечает, что стоит на тяжелом мягком ковре. Через несколько минут дверь опять бесшумно отворяется, и товарищ Поскребышев приглушенным голосом произносит: «Пожалуйте!» Генералы входят. Впереди Шапошников, за ним Власов. В нескольких шагах от него стоит Сталин в его знакомой позе, с короткой трубкой во рту, которую он придерживает правой рукой. Он не меняет позы и тогда, когда Власов рапортует. Он не подает руки генералам и только коротко говорит: «Пожалуйста, садитесь». Генерал Власов благодарит, но остается стоять. «Садитесь», — повторяет Сталин, но никто не использует этого приглашения. Сталин подходит к столу, садится, поворачивается к Власову и указывает ему рукой на стул, стоящий слева от него. Только теперь Власов и оба других генерала усаживаются. Сталин молчит.

Власов осматривает комнату. Это большое помещение для работы и совещаний. Середину его занимает массивный стол, за который по его длине с одной стороны могут сесть 8 человек. Но с каждой стороны стоит только по четыре стула, а Сталин занял место на девятом, в конце стола, покрытого красным сукном. В одном углу большого помещения стоит письменный стол с удобным креслом. Рядом с ним маленький круглый стол, на котором заняли место телефоны. Кроме тяжелого ковра, который заглушает звук шагов и сокращает шум, в помещении нет ничего другого, заслуживающего, внимания.

У Власова такое ощущение, что он сидит в тюрьме. Он сам не понимает, почему, но само помещение, несмотря на свои размеры, действует на него связывающе. Он просто смущается. Если даже ему дадут желанное задание, он не будет в состоянии выполнить его. Ведь общее положение значительно испорчено, и враг продвинулся слишком близко к столице. В те немногие секунды, которые остаются в его распоряжении для оценки обстановки, Власову приходит в голову, что он, кроме той двери, через которую они вошли, не видит другого выхода. Он, конечно, не знает, что однообразие стенной облицовки скрывает две невидимых двери. Но стол Сталина приковывает его взгляд. На нем вороха бумаг. «Какой беспорядок!» — думает генерал.

Сталин неожиданно встает и начинает говорить. Без обиняков он переходит к сущности вопроса — положению на фронтах. Перед ним лежит карта Генерального штаба города Москвы и ее окрестностей. Он говорит вполголоса и по временам посасывает трубку. Власов тоже встает. Сталин идет по комнате. Генералы поворачиваются за ним, не спуская с него глаз. Походка красного диктатора напоминает подкрадывание дикой кошки. Приглушенный голос еще усиливает своеобразное впечатление, что перед вами залег в засаде дикий зверь.

— Власов, вы же понимаете положение! Вы, конечно, сами о нем уже хорошо осведомлены. Вот, смотрите сюда. Здесь вы остановите продвижение немцев. — Сталин строго смотрит на генерала.

— Слушаюсь!

Власов хочет что-то добавить. Сталин на мгновение поднимает густые брови и продолжает:

— Я еще не сказал всего… Вы сформируете новую армию. Для этого вы получите нужные полномочия. При этом средства и усилия не играют роли. Но все должно быть сделано быстро. Вы меня поняли?

— Рад стараться, товарищ нарком!

Сталин опять садится. Власов слегка поворачивается. Он думает, что вот настал момент проявить то, что у него на сердце.

— Разрешите сказать, товарищ нарком!

Сталин удивленно смотрит, но все же говорит: «Что?»

— Товарищ нарком, я прошу снабдить меня такими полномочиями, которые позволят мне принимать самостоятельно решения, вне зависимости от советов других, то есть политических советников.

Власов намеренно употребил термин «советников», так как он сознает, чем он рискует в данный момент. Сталин смотрит на генерала с нескрываемым изумлением. Он молчит, а затем произносит: