Генералиссимус

В конце большого стола находился сервировочный столик. Каждый брал себе еду по собственному вкусу. Прислуги в комнате не бывало. Приходила лишь одна официантка, которая приносила какое-либо горячее блюдо, показывала его хозяину и затем относила на сервировочный столик. Вино каждый наливал себе сам, но пили очень экономно, большинство скорее делало вид, что выпивает. Все, кажется, предпочитали лишь пригубить.

Графин с коньяком, стоявший в центре стола, приводился в движение шел по кругу, когда подходило время произнести тост.

Сталин обычно отпивал один-два глотка сухого вина из своего хрустального бокала на ножке, смешивая красное и белое из двух бутылок, которые возвышались по его правую руку и которыми пользовался только он один.

"- Как-то на одной из встреч, - вспоминает Федоренко, - как всегда на подмосковной даче, Мао Цзэдун, с которым мне пришлось сидеть рядом, шепотом спросил меня, почему Сталин смешивает красное и белое вино, а остальные товарищи этого не делают. Я ответил ему, что затрудняюсь объяснить, лучше спросить об этом Сталина. Но Мао Цзэдун решительно возразил, заметив, что это было бы бестактным.

- Что у вас там за нелегальные перешептывания? - раздался голос Сталина.

- Товарищ Мао Цзэдун интересуется, почему вы смешиваете разные вина, а другие этого не делают.

- Это, видите ли, моя давняя привычка. Каждое вино, грузинское в особенности, обладает своим вкусом и ароматом. Соединением красного с белым я как бы обогащаю вкус, а главное - создаю букет, как из пахучих степных цветов".

Темы собеседований были самые различные. Строгой повестки дня не существовало. Разговор практически происходил между Сталиным и Мао Цзэдуном. Однако в ходе непринужденного разговора собеседники обменивались суждениями по военным, политическим, экономическим и идеологическим вопросам. Именно так были согласованы принципиальные положения Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи между Советским Союзом и Китаем.

Конкретные переговоры по содержанию статей договора велись делегациями: советской - во главе с А. И. Микояном и китайской - с Чжоу Эньлаем.

Шло время, прошел декабрь. Минул январь 1950 года. Приближалась февральская дата - день подписания Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи между Советским Союзом и Китаем.

- Нам хотелось бы, товарищ Сталин, устроить небольшой прием после подписания договора, - обратился Мао Цзэдун с просьбой во время очередной встречи.

- Естественно, - сказал хозяин.

- Но не в Кремле, где меня разместили, а в другом месте, например в "Метрополе".

- А почему не в Кремле?

- Видите ли, товарищ Сталин, Кремль - это место государственных приемов Советского правительства. Не совсем это подходяще для нашей страны - суверенного государства...

- Да, но я никогда не посещаю приемов в ресторанах или иностранных посольствах. Никогда...

- Наш прием без вас, товарищ Сталин... Нет, нет, просто немыслимо. Мы просим, очень просим, пожалуйста, - настаивал Мао Цзэдун.

Наступила пауза, с ответом Сталин не спешил. Он как бы сосредоточивался. Мао Цзэдун ждал согласии, не сводя с него глаз.

- Хорошо, товарищ Мао Цзэдун, я приеду, если вы этого так хотите, произнес Сталин и заговорил на другую тему.

14 февраля в назначенный день и час китайские хозяева и гости собрались в банкетном зале "Метрополя".

Охрана предложила переводчику встретить Сталина в вестибюле.

Вскоре открылась парадная дверь, и на пороге, как в раме на портрете во весь рост, стоял Сталин. Быстрым взглядом он обвел вестибюль и, заметив переводчика, не спеша направился в его сторону как на знакомый ориентир.

Приблизившись к гардеробу, Сталин начал расстегивать шинель, услужливый гардеробщик подскочил к нему и произнес:

- Разрешите, Иосиф Виссарионович, подсобить... Сталин, взглянув на него, вежливо с ним поздоровался и

с легкой иронией произнес:

- Благодарю, но это, кажется, даже я умею...

Сняв шинель, он подошел к вешалке, повесил, положил на полку свою фуражку, посмотрел в зеркало, поправил волосы и обратился к переводчику:

- Как тут дела, все ли в сборе?

- Да, товарищ Мао Цзэдун и другие китайские друзья уже давно на месте, ожидают вас.

- В таком случае - ведите меня.

Банкетный зал его встретил громкими рукоплесканиями и шумными возгласами восторга. Это было всеобщее ликование - и мрачных пессимистов, и очень осторожных оптимистов.

На какой-то миг Сталин остановился, окинул взглядом собравшихся. Он пошел к Мао Цзэдуну, который стоял за длинным столом "президиума". Они поздоровались, пожали друг другу руки и Обменялись общими фразами относительно здоровья и дел. Затем китайские товарищи во главе с Чжоу Эньлаем начали подходить к Сталину, чтобы поздороваться и обменяться рукопожатиями. Настроение у всех было приподнятое. На некотором отдалении стояла когорта: Берия, Маленков, Хрущев, Ворошилов, Микоян, Шверник, Суслов, Булганин.

Начались тосты, здравицы.

Все с нетерпением ждали самого главного - слова Сталина. Именно он должен и может сказать нечто сокровенное, что выразит истину момента, глубокий смысл исторического события. И это мгновение наступило.