Генералиссимус. Книга 1.

Не надо быть глубоким аналитиком для того чтобы понять, почему произошла такая беда. Если начальник Генерального штаба, главный, кто руководит составлением планов обороны страны и ведения войны с потенциальными противниками, маршал Егоров оказался “иностранным шпионом”, многие работники центрального аппарата, в том числе заместитель наркома обороны маршал Тухачевский и почти все командующие военными округами, тоже оказались “иностранными агентами”, то вполне естественно было предположить, что составленные ими планы стали “известны нашим врагам” и их надо было немедленно “перерабатывать”. И, разумеется, перерабатывать коренным образом, чтобы они были не похожи на те, которые уже известны врагу. А раз так, то и тот, кто пытался сохранить какие-то разумные мысли из старых планов, мог быть заподозрен в близости к “врагам народа”.

В тридцатые годы сложилась не только теория, но и практика составления двух планов. Один план – мобилизационный, в котором предусматриваются порядок и сроки проведения всех мероприятий по мобилизационному развертыванию Вооруженных Сил, переводу экономики и различных государственных учреждений на режим деятельности в условиях военного времени. Такой план разрабатывался как в масштабе Вооруженных Сил в целом, так и в воинских объединениях, соединениях, частях, а также учреждениях и на промышленных предприятиях. Согласно ему, сразу же при объявлении мобилизации осуществляется призыв в армию и перевод производства на военную продукцию.

Кроме того, в Генеральном штабе составлялся план стратегического развертывания Вооруженных Сил. В нем предусматривалось: сосредоточение сил на избранных направлениях, создание необходимых группировок войск, передвижение их в назначенные районы, перебазирование авиации, развертывание тыла и средств технического обеспечения, занятие соединениями и частями исходных районов, рубежей, огневых позиций, – и осуществление всего этого в соответствии с общим стратегическим замыслом.

С 1928-го по 1931 год Генеральным штабом руководил Борис Михайлович Шапошников, а с 1931-го по 1937 год – тоже опытный, еще дореволюционный офицер Александр Ильич Егоров. После ареста Егорова с 1937-го по август 1940 года начальником Генерального штаба был снова Б. М. Шапошников. В мае 1940 года ему было присвоено звание маршала.

Произошли изменения не только в руководстве Генерального штаба, они совпали с изменением и политической обстановки. Осенью 1939-го и весной 1940 года, как уже рассказывалось ранее, государственная граница СССР в Европе была отнесена на несколько сот километров на запад. В Красной Армии быстро росла численность соединений, которые оснащались новейшей техникой и вооружением. В связи с этим, план стратегического развертывания Вооруженных Сил опять надо было перерабатывать, что и проводилось с осени 1939 года в Генеральном штабе. Первый вариант был готов к июлю 1940 года.

Здесь я должен сделать маленькое отступление и сказать, что сведения о разработке мобилизационных планов и плана стратегического развертывания составляют строжайшую государственную и военную тайну, и, наверное, потому даже по прошествии большого времени после победы над фашистской Германией об этих планах в воспоминаниях военачальников и государственных деятелей говорилось лишь в общих чертах.

Накануне войны при разработке планов обороны страны считалось (с учетом происходящего в Европе), что наиболее вероятным нашим противником будет фашистская Германия в союзе с Италией, Румынией, Финляндией и Венгрией. Предполагалось также, что и Турция под давлением гитлеровцев может открыто выступить против СССР. Второй реальный противник, который может одновременно с Германией начать военные действия на Дальнем Востоке, была Япония. Поэтому планы обороны страны разрабатывались для двух направлений, но главным, разумеется, был Западный фронт, где считалось необходимым сосредоточить основную мощь Советских Вооруженных Сил.

Несмотря на то, что гитлеровцы уже показали свою стратегию и тактику ведения молниеносной войны путем внезапного нападения готовыми, отмобилизованными армиями, работники нашего Генерального штаба продолжали вести расчеты, исходя из опыта отмобилизовывания армий в период первой мировой войны (с учетом, конечно, более высоких темпов развертывания в связи с появлением более широкой сети железных, шоссейных дорог, а также авиации). Предусматривалось, что Германии для сосредоточения сил на советских границах потребуется 10—15 дней, Румынии – 15—20 дней, Финляндии и немецким частям, которые туда прибудут, – 20—25 дней. В этом был серьезный просчет.

Ожидалось, что на наших западных границах Германия вместе со своими союзниками развернет 233 дивизии, 10 тысяч 550 танков, 13 тысяч 900 самолетов и до 18 тысяч полевых орудий.