Генералиссимус. Книга 2.

преодолевает локальные рамки партийных, революционных интересов. Теперь он ищет опору во всенародном, отечественном патриотизме. ...И опять судьба подарила мне очередную писательскую удачу: помог Сергей Михалков, мой давний товарищ по работе в Союзе писателей и добрый друг во внеслужебное время. Я не раз бывал у него дома, он, наряду с другими книгами, подарил мне изданный большим тиражом гимн с текстом, нотами и с теплой надписью. Тогда же Сергей рассказывал, как он и Эль Регистан вместе со Сталиным «доводили гимн до кондиции». Теперь, работая над этой главой, я еще раз навестил Михалкова и попросил напомнить детали работы над гимном, потому что я многое запамятовал. Новая его жена Юля (прежняя, Кончаловская, скончалась) приготовила нам душистый чай, и Михалков, со свойственным ему юморком, стал рассказывать: "– Вдруг в 2 часа ночи – звонок телефона. Думаю, какой болван так поздно? «С вами говорит Поскребышев». Вот это да! Секретарь Сталина! Уже ошеломило. А он заявляет: «С вами будет говорить товарищ Сталин». И тут же переключил, и слышу голос Сталина: – Здравствуйте, товарищ Михалков. – И сразу к делу. – Мы прослушали несколько вариантов гимна, в том числе и ваш. Он немного коротковат. Надо бы припев, который повторяется, и еще один куплет, в котором – не могли бы вы? – отразить мощь Красной Армии, сказать о том, что мы бьем и будем бить фашистские полчища. – Конечно, товарищ Сталин, мы постараемся это сделать с Эль Регистаном. – Постарайтесь. И не затягивайте. Сделайте за несколько дней. Этот разговор состоялся 27 октября 1943 года. С этого дня все закрутилось. Нам с Регистаном выделили комнату в Кремле, в ней мы работали над текстом. Новые варианты Ворошилов носил Сталину и возвращал нам листы с его правкой. Он заменял отдельные слова, вписывал новые строки. Было с правкой Сталина несколько вариантов. Наконец нас повели к нему в кабинет. Сталин подает нам правленный им текст, без предисловий просит: – Посмотрите, как получилось... По сути, Сталин был соавтором гимна. И в последнем варианте очень значительна его правка. Авторы, конечно, со всем согласились и попросили разрешения взять варианты себе на память: «История, товарищ Сталин!» Он разрешил. Состоялось несколько прослушиваний гимнов в Большом театре в разном исполнении, с хором, с симфоническим, духовым оркестрами. Сталин приезжал обязательно. Слушал, делал замечания, давал советы. Он отобрал музыку трех авторов – Шостаковича, Хачатуряна и Александрова. На одном из прослушиваний хор и оркестр исполнили для сравнения гимны: царский «Боже, царя храни», Великобритании и США. Сталин остановил выбор на музыке Александрова, на тексте Михалкова и Эль Регистана. После завершения всех предварительных работ состоялось в Большом театре прослушивание, на которое были приглашены члены Политбюро, руководящие работники Министерства обороны. Высокие гости сидели в правительственной ложе. Гимн всем очень понравился. Сталин был доволен – добился того, что считал важным и необходимым. Он весело сказал: – Ну, по русскому обычаю полагается обмыть гимн. Пригласите авторов текста, композитора и дирижера. Молотову он сказал: – Ты будешь председателем нашего собрания. Стол накрыли в комнате перед ложей. Михалкова и Регистана Сталин посадил рядом с собой. Первый тост – за создателей и успех нового гимна! ...Михалков рассказал, что Сталин попросил его читать стихи: – Я прочитал «Дядю Степу» и другие веселые. Сталин смеялся от души. Я был счастлив от своего успеха и после каждого тоста выпивал полную рюмку. Вдруг Сталин мне негромко сказал: «Вы зачем осушаете бокал до дна? С вами будет неинтересно разговаривать». Потом он спросил: «Вы член партии?» Я сказал: «Пока нет». Он пошутил: «Ну ничего, когда я писал стихи, тоже был беспартийным». В застолье Сталин говорил о театре, о необходимости постановки «Сусанина», о кино, о плохой трактовке в одноименном фильме Кутузова как больного старика, а он был великий полководец. Говорили и о делах военных – война не позволяла о себе забывать даже за праздничным столом. Около двух часов ночи Сталин предложил выпить «последнюю, заключительную». Разошлись в прекрасном настроении. 1 января 1944 года гимн впервые был передан по всесоюзному радио. С этого дня мы просыпались и засыпали с этой торжественной и величественной музыкой. Создатели гимна были отмечены денежной премией. И еще Михалков рассказал: – Мне дважды довелось модернизировать гимн, в соответствии с переменами политической обстановки в стране... Эль Регистан умер в 1945 году. Новый текст, который в 1977 году я дорабатывал, от старого отличался тем, что в связи с осуждением «культа личности», из текста было рекомендовано изъять упоминание о Сталине и его делах. Но оставалась наша вера в победу коммунизма. И вот совершенно неожиданно на пороге XXI века мне пришлось еще раз осовременивать гимн. Хорошо хоть музыку Александрова сохранили. Какие баталии шли по поводу создания нового гимна в различных партиях, государственных и общественных организациях, ты. Володя, хорошо знаешь, и, поскольку это уже за пределами твоей книги, распространяться не стану. Необходимость создания гимна, тщательная работа над его содержанием еще раз свидетельствуют о дальновидности Сталина и его глубоком понимании фундаментальных опор и основ морально-нравственного состояния народа. Гимн долгие годы вдохновлял, объединял советских людей. При его звучании человек внутренне возвышался до уровня государственной значимости, в нем поднималось чувство гордости за свою Великую Державу, в человека вселялась уверенность в счастливом будущем Отечества. Гимн укреплял любовь к Родине, дружбу народов, ее населяющих, – именно поэтому поднялась свара «инопланетян», раздирающих наше Отечество, когда возникла необходимость (да и была ли она?) создать новый гимн. Сколько грязи и небылиц было выплеснуто СМИ, в первую очередь, телевидением, чтобы опорочить старый текст и музыку! Однако люди, с детства впитавшие в свое сознание величие гимна, с которым жили и побеждали отцы и деды, не хотели отказаться от него. И хоть в нем заменили некоторые слова, музыка поднимает в сердцах людей и старый текст, и любовь к Родине, которую они помнят в ее сиятельном величии.