Генералиссимус. Книга 2.

Румыния Россия – 90% Другие – 10%

Греция Великобритания (в согласии с США) – 90% Россия – 10 %

Югославия – 50—50%

Венгрия – 50—50%

Болгария Россия – 75% Другие – 25%

В своих мемуарах Черчилль пишет: «Я передал этот листок Сталину, который к тому времени уже выслушал перевод. Наступила небольшая пауза. Затем он взял синий карандаш и, поставив на листке большую галку, вернул его мне. Для урегулирования всего этого вопроса потребовалось не больше времени, чем нужно было для того, чтобы это написать. Затем наступило длительное молчание. Исписанный карандашом листок бумаги лежал в центре стола. Наконец я сказал: „Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжем эту бумажку“. – „Нет, оставьте ее себе“, – сказал Сталин». Переводивший эту беседу Сталина с У. Черчиллем В. М. Бережков следующим образом воспроизвел ответ Сталина: «Не знаю, почему я должен ее уничтожать. Это, собственно, Ваша бумага, Вы с ней пришли и можете оставить ее у себя». Как видим, Сталин не пошел на раздел сфер влияния, предложенный Черчиллем. Синяя галочка не подпись, она могла означать просто «читал». Но Черчилль в узком кругу преподносил это как согласие Сталина на сделку «fifty – fifty». Ситуация несколько похожа на предложение Гитлера о разделе сфер влияния в Европе и Азии. Тогда Сталин не согласился на этот раздел. Но позднее все же был подписан секретный протокол о переходе к Советскому Союзу Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и части Полыни. После диалога с Черчиллем ни устного, ни письменного согласия на его «fifty – fifty» Сталин не дал, а в коммюнике, опубликованном 20 октября 1944 года, как итог встречи с Черчиллем, однозначно оговаривалось: «Право югославского народа самому решить вопрос о своем будущем государственном устройстве после войны, конечно, признается неотъемлем ым». Это соответствовало прежде всего тому, о чем Сталин договорился с Тито. Но, несмотря на всестороннюю поддержку Сталина, у Тито вес же проявляется вирус какой-то обиды и строптивости. Это улавливали и подогревали тайные недруги из окружения маршала. Так, например, Тито преподнесли и подтолкнули его раздуть до скандала дело по поводу некоторых неприличных проступков советских офицеров. Тито 29 октября 1944 года обратился напрямую к Сталину с личным письмом по этому вопросу. Изложив его существо, Тито пояснил, что «многочисленные неблаговидные поступки отдельных солдат и офицеров Красной Армии с горечью воспринимаются пашей армией и нашим народом, поскольку они обожают Красную Армию, идеализируют ее... Я боюсь, что различного рода недруги могут использовать это в своих целях, т. с. против Советского Союза и нашего народно-освободительного движения». Подчеркнув, что «урегулирование этих вопросов важно с политической точки зрения, поскольку мы считаем, что штабы Красной Армии не должны вмешиваться во внутренние, политические вопросы Югославии», Тито закончил письмо следующими словами: «Я и мои товарищи считаем своей первейшей обязанностью сделать все, чтобы никакая сила не смогла омрачить те любовь и доверие, которые питают наши народы к Советскому Союзу». Сталин не заставил долго ждать с ответом, 31 октября 1944 года на имя И. Тито он писал: «Я понимаю трудности вашего положения после освобождения Белграда. Вы должны знать, что Советское правительство, несмотря на колоссальные жертвы и потери, делает все возможное и невозможное, чтобы помочь вам. Но меня поражает тот факт, что отдельные инциденты и проступки отдельных офицеров и солдат Красной Армии у вас обобщаются и распространяются на всю Красную Армию. Так не может оскорбляться армия, которая помогает вам изгонять немцев и которая обливается кровью в боях с немецкими захватчиками. Не трудно понять, что в семье не без урода, но было бы странно оскорблять всю семью из-за одного урода. Если бы красноармейцы узнали, как товарищ Джилас и те, кто не дал ему отпора, считают, что английские офицеры в моральном отношении выше советских офицеров, они бы ахнули от такого незаслуженного оскорбления». Обмен такими письмами, несомненно, повлек определенный неприятный осадок у Тито, и он не поехал в Москву на заранее обусловленную его и Шубашича встречу со Сталиным. На что Верховный имел все основания обидеться. Много сложных узлов развязал Сталин за годы своей многогранной деятельности, но югославский узел к концу войны развязать не удалось, он затягивался все туже. Однако к этому мы подойдем позднее, в хронологической последовательности.

Почему Сталин пощадил Гитлера