Генералиссимус Суворов

– Пожалуйте, ваше сиятельство,- вышел из-за кустов полковник Кушников.

– Спасибо, дружок!

Суворов съел апельсин. Хотел было послать Кушникова к Багратиону - его очень беспокоил правый фланг,- как вдруг из-за поворота дороги выскочил на буланой лошади генерал Розенберг.

"У него давеча вороной конь был. Опять подшибли, что ли?" -мелькнуло в голове.

Высокий худой Розенберг соскочил с коня. Суворовский вестовой принял поводья.

– С какими новостями, Андрей Григорьевич?

Розенберг смутился. Снимая шляпу, он сказал:

– Ваше сиятельство, держаться нет сил. Надобно отступить…

Мгновение Суворов смотрел на Розенберга в упор. Потом повернулся так, чтобы Розенберг мог вполне охватить громаду камня, прислонившись к которому сидел Александр Васильевич. - А этот камешек можете сдвинуть?

Розенберг не знал, что ответить.

В разговорах с фельдмаршалом он всегда как-то не мог найти правильной линии. Всегда говорил не к месту, невпопад. Молчал.

– Не можете? Ну, так и русские не могут отступать. Извольте держаться. Ни шагу назад! - хлопнул он ладонью по камню.

Розенберг вспыхнул: он был обидчив, горяч. Розенберг знал, что граф Суворов не весьма жалует его. И потому в каждом слове фельдмаршала находил что-либо обидное для себя. Вот и теперь ему показалось, что Суворов подчеркнуто сказал - "русские". А ведь Розенберг хоть и курляндский дворянин, а всю жизнь в русской армии и всегда считал себя русским человеком.

– Слушаю-с! - по-солдатски отрубил он и, надев треуголку, торопливо отошел к коню.

На повороте дороги он встретился с князем Багратионом. Багратион во весь опор мчался туда же, к Суворову.

– А, князь Петр! Ну, как?-спросил Суворов.

– Французы отброшены, ваше сиятельство. Но у нас убыль - до половины,не слезая с коня, только перегнувшись с седла, докладывал Багратион.- И ружья плохо стреляют. Пороховой копоти накопилось…

Суворов почувствовал: если Багратион так говорит, значит, дело серьезное.

Люди утомились. Подкрепления нет. Придется Суворову двинуть в бой свой последний резерв - самого себя.

– Нехорошо, князь Петр,- крякнул Суворов подымаясь.-Ванюшка, коня!

Казак выскочил из-за куста с конем. Суворов сел в седло, держа за рукав перекинутый через плечо полотняный китель. Его маленькая каска с зеленым плюмажем так и осталась лежать на камне.

– Суворов скакал к войскам Розенберга.

Наперерез ему бежали в тыл перепутанные роты мушкатеров какого-то полка. Они ломили, не разбирая дороги, - через виноградники, заборы и кусты. Останавливаться и отстреливаться и не думали.

Французские пули пели вокруг.

– Заманивай их, заманивай! Спасибо, ребята, что догадались! - зычно закричал Суворов.

Он поворотил коня и, обогнав мушкатеров, скакал впереди их, точно отходил вглубь первым.

– Шибче, шибче, бегом!

Увидев любимого фельдмаршала, мушкатеры смутились и замедлили бег. Старики сразу остановились. Они задерживали бегущих, заряжали ружья, строились. Только наиболее сбитые с толку, перепуганные молодые мушкатеры продолжали бежать вслед за конем Суворова.

– Стой! - вдруг крикнул Суворов, поворачивая коня. - Вперед за мной! Бей штыком, колоти прикладом! Ух, махни, головой тряхни!

Вся отступавшая масса мушкатеров повернулась на врага. Настроение сразу же переменилось. Мушкатеры в один миг обогнали Суворова и с яростными криками кинулись вперед.

Фельдмаршал и не думал долго оставаться на этом участке. Он поскакал к войскам Багратиона.

Не прошло получаса, как и оттуда загремело задорное, уверенное, раскатистое "ура".

XI

Барон Мелас, командовавший левым флангом союзных войск, сидел в Сан-Николо и преспокойно завтракал, когда к нему прискакал ординарец Суворова с приказом двинуть резерв генерала Фрёлиха.

На участке Меласа неприятель ограничивался только перестрелкой. Было давно ясно, что главный удар Макдональд направил на правый фланг, на русских. Мелас, присоединивший к себе резерв, полагал, что у него достаточно сил, чтобы, как и вчера, отразить удар врага.

И он пригласил своих генералов - князя Лихтенштейна, командовавшего вместо заболевшего Фрёлиха резервом, Отта и Готесгейма - к столу.

Об исходе сражения на Треббии барон Мелас держался все того же мнения, что и в первый день стычки с Макдональдсам. Он считал дело союзников проигранным: превосходство сил у Макдональда было значительное, с минуты на минуту надо было ожидать удара Моро с тыла. И к тому же-об этом не всегда говорили, но всегда помнили,- французы постоянно били австрийцев.

Позавчера, как ему казалось, положение спасли австрийские войска. (Мелас уже забыл о том, как собирался улепетывать сам из Сан-Джиованни и как потом его выручил из беды Суворов. В порыве радости он сам сказал фельдмаршалу, что Суворов спас австрийцев.)

Вчера Суворову удалось отбросить врага за Треббию только потому, что к Макдональду еще не подошли дивизии Оливье и Монришара. А сегодня - Мелас был твердо уверен - все будет кончено. Напрасно фельдмаршал Суворов считал себя Ганнибалом: у него на Треббии не получится, как у Ганнибала, победы.