Генералиссимус Суворов

Во всем было отказано, так как в замке уже чувствовался недостаток в продовольствии, а лечение раненых офицеров Суворов брал на себя, если они дадут слово не действовать по выздоровлении против России и польского короля.

Несмотря на категоричность отказа, духовенство пыталось дважды выйти из замка. Первый раз его встретили безвредными выстрелами, во второй раз несколько человек было ранено. После этого попытки уйти из замка прекратились.

Осажденные, видя свое критическое положение и ожидая впереди еще худшего, несколько раз делали жестокие вылазки, которые, впрочем, приносили им самим больше вреда, чем русским, так как прибавлялось раненых.

При одной из таких вылазок командир суздальской роты, расположенной вблизи замка, капитан Лихарев оробел и бросил свой пост, а рота, оставшись без командира, в беспорядке побежала, горячо преследуемая. Это было около полудня. Александр Васильевич отдыхал. Разбуженный перестрелкой и криками, он вскочил и поскакал на выстрелы.

Встретив бегущих, он остановил их, устроил и скомандовал в атаку, в штыки. Вылазка ретировалась, но суздальская рота потеряла до 30 человек. Суворов арестовал Лихарева и продержал его под арестом около четырех месяцев. Этим взыскание и ограничилось.

В приказе об его освобождении он писал, что за такой поступок следовало бы отдать капитана под суд, но так как у него никакого дурного умысла не было, он находится давно под арестом, молод, в делах редко бывал, то выпустить. Это характерная черта Суворова. Он вообще был очень снисходителен в своих взысканиях за трусость к необстрелянным.

За неимением осадной артиллерии пробитие бреши подвигалось плохо. Видя, что, может быть, придется штурмовать замок и без бреши, Александр Васильевич решился утомить конфедератов и усыпить их бдительность ночными тревогами. С этой целью начиная с 1 февраля он произвел несколько ложных ночных тревог, и наконец, 18 числа решился штурмовать.

При сильном артиллерийском и ружейном огне три колонны двинулись в 2 часа ночи на штурм. Добравшись до главных ворот и прорубив их топорами (петарды не производили должного действия), штурмующие завязали через прорубленное отверстие перестрелку с осажденными, так как у начальника колонны не хватило решимости произвести удара. В другой колонне, добравшейся до калитки, не оказалось налицо начальника. Люди третьей колонны, приставив к стене лестницы, полезли с неустрашимостью на амбразуры, где стояли пушки, но встретили в своих противниках такую же храбрость.

Четыре часа продолжались бесплодные усилия, в 6 часов утра русские отступали, потеряв до 150 человек. Этот неудачный штурм убедил Александра Васильевича, что первоначально задуманный им план блокады замка был лучше, а потому и ограничился ею. В замке к тому же уже ели конину и ворон.

По временам Суворову приходилось отправлять партии в окрестности, полные конфедератами, которые задались целью заставить русских снять блокаду. Этим обстоятельством отчасти и извиняется предшествовавшая попытка к штурму.

Сам Александр Васильевич находился некоторым образом в осаде и иногда лично должен был выступать против наиболее дерзких бандитов. Раз он отправился против Косаковского. В разгаре завязавшегося дела на него наскочил конфедератский офицер, выстрелил из двух пистолетов, но мимо и бросился с саблей. Суворов отпарировал удар, но противник продолжал настойчиво нападать, пока не подоспел случайно один карабинер и не выручил своего начальника, положив конфедерата выстрелом в голову

В начале апреля прибыли к Суворову орудия большого калибра и была возведена скрытно от неприятеля брешь-батарея. Она обрушила часть стены у ворот, пробила брешь и произвела в замке несколько пожаров; польский инженер окончил тем временем минные галереи.

В замке сильно голодали, число больных возрастало, дезертирство развелось до громадных размеров, и в довершение всего составился между солдатами заговор — сдать замок русским. Шуази расстрелял виновных, но этим не избежал острой опасности и положение дела оставалось по-прежнему в высшей степени критическим. Шуази донес об этом Виоменилю и послал письмо с надежным унтер-офицером.

Последний вышел из замка ночью, но на переправе через Вислу был захвачен русскими. Письмо расшифровали и прочли. Александр Васильевич убедился в безнадежном положении гарнизона.

Завладеть замком значило нанести смертельный удар конфедерации, а потому Суворов, сознавая, что храброму гарнизону трудно было сделать первый шаг к сдаче геройски защищаемой крепости, решил взять почин на себя. По прочтении перехваченного письма он послал капитана Веймарна в замок с объявлением, что все готово к штурму и что если гарнизон не сдастся теперь, то будет весь истреблен.