Читаем Генеральная проверка полностью

Генеральная проверка

— Они еще не раз попытаются нам помешать.

— Пока они сохраняют нейтралитет.

— Им нельзя доверять. Возьмите, к примеру, Димитрова. Это большой хитрец! Мне не нравится его встреча со Стамболийским!

— В этом есть доля правды, — неожиданно вступил в разговор журналист, стоявший за спиной генерала, — но коммунистов и земледельцев разделяет глубокая пропасть. И этого тоже нельзя не учитывать!

— Не исключено, что их позиции сблизятся, — заметил кто-то.

— Это исключено! — возразил журналист.

— Димитрову чужды иллюзии, господин редактор, — перебил его генерал. — Он — человек дела! Я хлебнул с ним горя на фронте в Ксанти. Именно от него я узнал о свершившейся в России революции. Я бы арестовал его тогда, не будь у него депутатского мандата.

— В открытую бороться с ним нельзя, — добавил Смилов. — Но сейчас я не вижу оснований для тревоги. А пропасть между коммунистами и земледельцами действительно большая, с этим я согласен.

Из соседней комнаты, где у окна ссутулившись сидел полковник Вылков — «дирижер операции по технической части», послышался бой настенных часов. Все замерли, прислушиваясь к их ударам. Было три часа ночи. Спустя несколько минут раздался телефонный звонок. Генерал поднял трубку. Все замерли в оцепенении. Было слышно, как тикали карманные часы, лежавшие на столе.

— Да! — сказал генерал. — Да! Да!

Сознавая всю историческую значимость («возвышенность», как он позже напишет) момента, журналист заплакал. Не выдержало его писательское сердце. Крупная прозрачная слеза скатилась по его щеке и скрылась в бородке. Он не смахнул ее. Еще одна слеза скатилась по другой щеке. Он и ее не вытер, наслаждаясь «возвышенным моментом».

— Да! Да! — чеканил в трубку генерал. — Да! Да!

Профессор сидел, сжав кулаки. Полковник Вылков, появившись в дверях, вытянулся по стойке «смирно». Бобошевский держался за сердце. Никто не смел пошевелиться.

— Да, да! — продолжал генерал. — Объявляю вам благодарность! Поздравляю! От имени Болгарии поздравляю вас! Молодцы! Да, да!

Он положил трубку, обвел взглядом присутствующих. Ему показалось, что все стоят где-то внизу, испуганные и маленькие, онемевшие и почти обезумевшие от страха. Четко, отрывисто он сказал:

— Господа! Перчатка брошена! В половине второго армия покинула исходные позиции. Операция продолжается. Существенных инцидентов не отмечено.

— Мы играем ва-банк, господа! — Профессор поднял руку. — Любая попытка к сопротивлению должна безжалостно пресекаться! Никаких сантиментов! Никакого колебания!

— Армия справится с поставленной перед ней задачей, — произнес генерал. — Армия действует в соответствии с тщательно разработанным планом! Не так ли, полковник Вылков?

— Так точно, господин генерал! Все учтено.

— Разумеется, армия выполнит свою задачу, но и мы должны оставаться на своих постах, господа, — продолжал профессор, пытаясь перехватить инициативу у генерала, который, по словам журналиста, рвался исполнять партию первой скрипки.

— Без поддержки армии невозможно рассчитывать на успех! — не уступал инициативу генерал.

— Да, но и без нас нельзя, — стоял на своем профессор. — Армия — это меч, а политика — мудрость!

Заговорщики переводили вопросительные взгляды с одного на другого, поддакивая и соглашаясь.

— Давайте сядем за стол, господа! — предложил наконец профессор.

Инициатива перешла к нему. Все сразу заняли свои места за столом. Сел и генерал.

— Господа, — начал профессор, — нам необходимо обсудить состав будущего кабинета министров. Через несколько часов ему придется взять в свои руки судьбу Болгарии. Теперь это самое важное!

Заговорщики сидели вокруг стола, скрестив на груди руки и скромно потупив взгляды. С душевным трепетом, как все позднее признались в этом, они ждали распределения министерских постов, которые должны были стать им вознаграждением за страх и риск, испытанные ими этой ночью.

Генерал и профессор старались не смотреть друг на друга. В комнате было тихо. Раздавалось лишь тиканье лежавших на столе карманных часов с золотой цепочкой и серебряной крышкой.