Генеральная проверка

Коларов прибыл с небольшим опозданием в сопровождении Георгия Димитрова. Присутствующие встретили его радушно, хотя и испытывали некоторую тревогу. Кое с кем из членов совета он уже успел встретиться и побеседовать на своей нелегальной квартире. В ходе этих предварительных встреч он, как говорится, прощупал почву, С Георгием Димитровым они разговаривали несколько раз и по общим вопросам, связанным с изменением позиции в отношении оценки событий 9 июня, пришли к единому мнению. Это единомыслие обнадеживало посланца Коминтерна, потому что он уважал Димитрова и верил его открытым, реалистическим и смелым суждениям. Коларов также полностью полагался на его ум и революционную решимость, особенно необходимую в такой сложный политический момент. С остальными членами Совета он пока не имел возможности побеседовать и опирался на свои предыдущие впечатления о них, сложившиеся в ходе долгих лет совместной борьбы, личной дружбы, учебы в гимназии и университете. Он надеялся, что найдет пути к их сердцам. В беседе с Кабакчиевым, строгое логическое мышление которого приходилось ему по душе, он уже нашел некоторые точки соприкосновения. Коларову нравилась холодная сдержанность Кабакчиева, знакомая ему еще по гимназическим годам в Варне, нравилось его упорное стремление к истине, а уж в честности и откровенности его он не сомневался. С Антоном Ивановым и Николой Пеневым найти общий язык Коларову казалось совсем легко — их рабочая совесть позволяла твердо надеяться на это. Знаком ему был и дисциплинированный самоковский адвокат Борис Хаджисотиров. Уверен он был и в трезвости ума Тодора Петрова, с которым у них когда-то были общие профессиональные интересы. Не знал он только Георгия Попова и как будто ничего от него не ожидал… Но одним голосом больше, одним меньше — какое это имеет значение! Важной в данном случае была позиция Луканова. Коларова смущала его твердая непреклонность и его слабость к резолюциям. Будучи в течение нескольких лет членом, а потом и секретарем Центрального Комитета по организационным вопросам, Луканов завоевал широкую популярность и уважение коммунистов. Товарищи высоко ценили его за эрудицию и дисциплину, которую ему удалось наладить в партии. Его называли Железным человеком, выражая тем самым товарищеское уважение к его характеру; гордились созданной им строй-пой организационной системой. Его часто хвалили, ссылались на его мнение, как обычно ссылаются на мнение руководителя. Скромный по природе, он не обращал внимания на похвалы, но все же каждый раз при словах «Железный человек» сердце его вздрагивало. Он даже улыбался грустной улыбкой и говорил своим близким друзьям: «Если бы это было так!»

Луканов еще не встречался с Коларовым. Получилось так, что до заседания партийного Совета Луканов был постоянно занят и никак не мог найти время, чтобы заглянуть на нелегальную квартиру Коларова. Для этого были разные причины. А может, он избегал встречи. Но как бы там ни было, сейчас они встретились впервые со дня прибытия Коларова в Болгарию. Их встреча произошла на виду у всех членов Совета. Они обнялись, расцеловались, похлопали друг друга по плечам. Луканов был года на три-четыре старше Коларова, и ему подобало держаться как старшему. Коларов спокойно принимал это снисходительное отношение, но вместе с тем испытывал желание подчеркнуть и свое место в партии.

— Насколько я знаю, — шутливо сказал он, — еще есть порох в пороховницах!

— Да, — ответил Луканов, — ждем только тебя, чтобы зажечь фитиль!

— Вот я и прибыл.

— Очень рад!

Все заняли места вокруг овального стола, покрытого зеленым сукном. Перед каждым лежали блокнот и отточенный карандаш. На середине стола стояли графины с холодной водой и стаканы. Ничего другого не было. Да в этом не было и надобности. Сейчас их ждала работа, и к тому же серьезная.

Луканов открыл заседание. Сделал перекличку присутствующих, хотя люди и без того знали друг друга. Дал указание протоколисту отметить, кто из неявившихся отсутствует по уважительной причине, кто — по неуважительной, напомнил, чтобы указали дату и час начала заседания. Затем попросил присутствующих вести заметки и быть лаконичными в высказываниях. Все это показалось Коларову странным. Он отметил в блокноте: «5 августа. Посмотрим, что будет дальше!»