Генеральная проверка

— Есть ли выход из создавшегося положения, товарищи? — спрашивал он. — Да, есть. Этот выход дан в воззвании Коминтерна. Этот выход диктуется нам самой жизнью, самим ходом событий, развивающихся у нас на глазах с головокружительной быстротой. Выход заключается в срочном, немедленном сформировании единого народного фронта с Земледельческим союзом, в установлении дружеских отношений с социал-демократической партией, в объединении всех прогрессивных сил на борьбу с надвигающимся фашизмом.

— Но это будет изменой классу, — перебил его Луканов. — Обезличиванием партии! Растворением ее в массе мелкой буржуазии.

— А разве не измена — расстрел плевенских товарищей? — выкрикнул Коларов. — Нет, мы вступим в союз и с самим дьяволом, если только это поможет в разгроме фашизма! Заявления путчистов о «порядке и законности» — подлая ложь, выдуманная для обмана масс! Массам надо сказать открыто и ясно, что решительное столкновение с властью путчистов неизбежно. И коммунистическая партия, хочет она того или нет, окажется в центре событий. Поэтому она должна быть готова к этим событиям. Иного выхода у нас нет! Мы должны решительно взять курс на вооруженное восстание, на борьбу за установление рабоче-крестьянской власти. Иного выхода нет! В связи с этим незамедлительно предлагаю принять следующие организационные решения.

Луканов вздрогнул. Он не допускал и мысли, что работа Совета может выйти за пределы дискуссии и вступить в фазу принятия решений. Ему показалось, что им пренебрегли, и он почувствовал обиду. Он посмотрел, как другие товарищи реагируют на слова Коларова, но они продолжали внимательно слушать оратора, поэтому он не решился его прервать, высказаться против его предложения.

Коларов вынул из портфеля какую-то папку, раскрыл ее и начал читать заранее подготовленные проекты резолюций. Об этих резолюциях знали только Димитров и Кабакчиев, но и они слушали его сейчас с интересом, как будто впервые. Коларов читал ясно, отчетливо, убежденно, делая время от времени короткие паузы. Луканову не оставалось ничего иного, как молча слушать. Только когда отзвучали последние слова «Военная организация должна приступить к тайному сбору оружия и инструктажу боевых групп», он вздохнул и решил, что посланец Коминтерна зашел слишком далеко, пренебрег прерогативами секретаря по организационным вопросам. Несмотря на это, Луканов нашел силы взять себя в руки и встал, показывая тем самым, что заседанием руководит он.

— Товарищи, — сказал он, — мы заслушали предложения товарища Коларова. Очевидно, на сегодняшнем заседании нам не удастся их обсудить и принять соответствующие решения, — он посмотрел на часы, — но я предлагаю завтра, шестого августа, снова собраться здесь, в этом зале, чтобы продолжить обсуждение этих так называемых резолюций.

Почувствовав в его словах иронию, Коларов настороженно взглянул на Луканова, но у него хватило самообладания подавить свои эмоции. Кроме того, он чувствовал себя усталым. Вытерев платком вспотевший лоб, он принялся собирать лежавшие перед ним листки бумаги.

— Да, — сказал он, — завтра нам придется продолжить работу. Я прошу товарищей подумать над предложенными проектами резолюций, чтобы завтра наша работа проходила более четко и продуктивно.

Уже перевалило за полночь.

Все встали с мест и молча разошлись.

18

«…Вывод из сделанной мною оценки обстановки заключался в том, что партии следует не оправдываться в чем-то перед распоясавшейся реакцией, не клясться ей в лояльности и легальности действий, не отрекаться от своей славной борьбы с капиталистической реакцией, а внушать массам неизбежность столкновения с властью путчистов, к чему следовало самым серьезным образом готовиться. Кризис, разразившийся девятого июня и вылившийся в победу монархо-фашистской реакции, далеко еще не преодолен. Он будет углубляться и неизбежно приведет к новым столкновениям между правительством и народными массами».

Эти мысли Коларов высказывал неоднократно, в различных вариантах, с неослабевающей настойчивостью с момента своего прибытия в Болгарию и до того дня, когда над страной прокатился клич: «К оружию!»