Генеральная репетиция

Давид. Где мы сейчас едем, Люда?

Людмила. Подъезжаем к реке. Лодки качаются у причала. А на берегу стоит маленький домик. Совсем игрушечный. Поблескивают окна. Из трубы идет дым. Там, верно, живет бакенщик. (Вздохнула.) Если б я могла, милый, я остановила бы сейчас поезд, взяла бы тебя на руки, постучалась в двери этого домика… Многим, я думаю, многим и не один раз приходило это в голову! И еще никто и никогда не отважился почему-то на это! А ведь как, казалось бы, просто — остановить поезд, соскочить вдвоем со ступенек вагона…

Давид (неожиданно, отчетливо и громко). Земля… Большая моя земля!

Долгое молчание. Снова громче и резче застучали колеса, замелькали за окнами чугунные стропила моста.

Санитарка (странным, сдавленным голосом). Мост, Людмила Васильевна!..

Людмила. Ну и что?

Санитарка. Одинцов говорил — помните?!

Гудит поезд. Мелькают за окнами вагона стропила моста. Поскрипывает и покачивается на ремнях пустая койка над головой Давида. Тревожный шепот прокатывается по вагону:

— Мост проезжаем!.. Старшина-то всё увидеть хотел!..

— Мост!..

— Мост!..

Людмила (прислушиваясь). Проехали!..

Санитарка. А теперь лесок будет…

Тишина. Стучат колеса. Молчание.

Людмила. Проехали лесок…

Санитарка. Водокачка… Склады дорожные…

И весь вагон повторяет следом за нею:

— Водокачка!..

— Склады дорожные!

— Водокачка!

Санитарка. Сосновка!..

И едва только произносит она это слово, как в окна вагона врывается стремительный разнобой голосов:

— Яички каленые, яички!..

— Варенец, варенец!

— Покупайте яблочки, братья и сестры! Давай-налетай, полтора рубля штука, на десять рублей…

Но поезд, не останавливаясь, проносится мимо. Замирают вдалеке голоса. Стучат колеса. Поскрипывает и покачивается на ремнях пустая койка над головой Давида. Тишина.

И вдруг кто-то закричал, задыхаясь и захлебываясь слезами:

— А-а-а!.. Не хочу, не хочу!.. А-а-а!

Людмила (поспешно встала, прошла в конец вагона). Что с вами, Гаспарян?! Успокойтесь, успокойтесь, голубчик, нельзя так… Ну, тише, тише, тише, тише — успокойтесь!..

Рванув дверь тамбура, в вагон быстро входит Иван Кузьмич Чернышев в белом халате.

Чернышев. Людмила Васильевна, у вас радио включено?

Людмила. Нет, товарищ начальник… А что? Письма из дома?

Чернышев. Сообщение Информбюро. Сейчас должны повторить. Я был в третьем вагоне, там точка в неисправности — я не все расслышал! (Положил руку Людмиле на плечо, тихо проговорил.) Держитесь, дружок! На вас лица нет! Держитесь, прошу вас!

Людмила. Стараюсь! (Позвала.) Ариша, включи радио!

Санитарка. Письма из дома?

Людмила. Сообщение Информбюро!

Санитарка включает радиорепродуктор. Тишина. Стук метронома.

Чернышев. Как Давид?

Людмила. Плохо.

Чернышев (наклонился к Давиду). Здравствуй, братец. Здравствуй, Давид… Это я — Чернышев… Ты слышишь меня?

Людмила (после паузы). Он не слышит. Он совсем, совсем ничего не слышит!..

Молчание. Обрывается стук метронома. Слышен голос диктора:

— От Советского Информбюро. В последний час! Сегодня, шестнадцатого октября, наши войска, прорвав глубоко эшелонированную оборону противника, перешли границы Восточной Пруссии и овладели рядом крупных населенных пунктов, в том числе стратегически важными городами Гумбиннен и Гольдап… Наступление продолжается!