Генеральская правда. 1941-1945

Второй эшелон штаба армии был обнаружен 11 сентября в тылу фронта недалеко от дер. Заборовье. Здесь оказались командарм-34 генерал-майор К.М. Качанов и начальник артиллерии армии генерал-майор артиллерии B.C. Гончаров. «Оба они, — писал Мерецков, — ничего толком о своих войсках не знали и выглядели растерянными»[35].

Свои мемуары полководец напечатал четверть века спустя описываемых событий, время, конечно, сгладило их остроту. Не все тогда позволено было и говорить. Что же осталось за рамками воспоминаний?

Генерал Качанов был обвинен в том, что, вопреки приказу командующего фронтом, самовольно приказал войскам отходить с занимаемого рубежа р. Шалковка, р. Полометь, Костьково, Тоболка, р. Пола. Потеряв управление, он бросил войска и «позорно ушел в тыл». (К слову: на неспособность Качанова руководить столь крупным соединением указывал в письме Сталину член военного совета армии Воинов, характеризуя его, как «грубого солдафона», который иначе, как с использованием «трехэтажного мата», с подчиненными не разговаривает и многим «бьет морду».)

Что касается генерала Гончарова, то, как докладывали проверяющие в Ставку, он проявил «полную бездеятельность в выводе материальной части артиллерии», к тому же «убежал трусливо в тыл» и двое суток «пьянствовал».

12 сентября уполномоченные Ставки доложили Сталину о результатах расследования действий командования, в том числе и об аресте Качанова. Мерецков лукавит, когда пишет в мемуарах: «Л.З. Мехлис доложил в Ставку о его поведении, и на этом карьера командарма окончилась». На самом деле под докладом Верховному стоят подписи всех уполномоченных, в т.ч. самого Кирилла Афанасьевича[36]. Здесь же Сталину сообщалось о расстреле генерал-майора артиллерии Гончарова.

Пожалуй, в ту войну никто больше не решился без суда, своим волевым решением расстрелять перед строем генерала. А вот начальник ГлавПУ РККА, не колеблясь, пошел на это. Как следует из сохранившегося в архиве приказа войскам фронта № 057 от 12 сентября 1941 г., собственноручно составленного Мехлисом, «за проявленную трусость и личный уход с поля боя в тыл, за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в прямом невыполнении приказа фронта о выходе на помощь наступающим с запада частям, за непринятие мер для спасения материальной части артиллерии, за потерю воинского облика и двухдневное пьянство в период боев армии генерал-майора артиллерии Гончарова, на основании приказа Ставки ВГК № 270, расстрелять публично перед строем командиров штаба 34-й армии»[37].

Документ был оформлен «задним числом» для придания законного основания личному произволу начальника ГлавПУ. Сошлемся на свидетельство полковника в отставке В.П. Савельева, ставшего свидетелем расстрела генерала Гончарова. По приказу Мехлиса работники штаба 34-й армии были выстроены на поляне в одну шеренгу. Уполномоченный Ставки быстрым, нервным шагом прошел вдоль строя. Остановившись перед начальником артиллерии, выкрикнул: «Где пушки?» Гончаров неопределенно махнул рукой в направлении, где были окружены наши части. «Где, я вас спрашиваю? — вновь выкрикнул Мехлис и, сделав небольшую паузу, начал стандартную фразу: — В соответствии с приказом № 270...»

Для приведения «приговора» в исполнение он вызвал правофлангового — рослого майора. Тот, рискуя навлечь на себя гнев сталинского эмиссара, но не в силах преодолеть душевного волнения, отказался. Пришлось вызывать отделение солдат.

Уже на следующий день Мехлис поинтересовался, насколько сильное впечатление произвела эта крайняя мера на личный состав. По его приказу начальник особого отдела НКВД Северо-Западного фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга В.М. Бочков донес ему о реакции в 34-й армии на расстрел генерала Гончарова. Большинство присутствовавших при казни одобряет решение уполномоченного Ставки, сообщает Бочков: мол, так Гончарову и надо, давно была пора принимать меры — он, пьяница, оставил армию без артиллерии. Но вот заместитель начальника оперативного отдела штаба армии майор Васильев заявил: «Сегодняшний расстрел меня окончательно убил... Ведь он же не виноват (Гончаров), кто-то бежит, кто-то бросает вооружение, а кто-то должен отвечать».

Кто же это осмелился «вольнодумствовать»? Начальник особого отдела поясняет: «Сам Васильев характеризуется с отрицательной стороны как трус. Данные о Васильеве нами тщательно проверяются».

Вопреки утверждению К.А. Мерецкова, в эти же сентябрьские дни окончилась не только карьера, но и сама жизнь генерала К.М. Качанова. Расправившись с генералом Гончаровым, начальник ГлавПУ дал указание осудить к расстрелу и командарма-34, что военный трибунал и исполнил 26 сентября в присутствии Мехлиса. Автор располагает на этот счет свидетельством полковника в отставке М.И. Скрыгина, служившего офицером для поручений штаба Северо-Западного фронта.