Генеральская правда. 1941-1945

Сомнительная с точки зрения конечного результата перетасовка кадров коснулась и командующих армиями. Ее избежал лишь командарм-51 генерал-лейтенант В.Н. Львов. А вот командующий 47-й армией генерал-майор К.Ф. Баронов был по настоянию эмиссара Москвы снят с должности из-за «сомнительных» в политическом отношении родственников и связей с лицами, «подозрительными по шпионажу». Его сменил генерал-майор К.С. Колганов. В 44-й армии после того, как получил тяжелое ранение командарм генерал-майор А.П. Первушин, его обязанности выполнял начальник штаба полковник С.Е. Рождественский. Мехлис резко возразил против утверждения его в должности командующего, и таковым стал генерал-лейтенант СИ. Черняк. Об истинной оценке обоих представителем Ставки свидетельствует запись, сделанная им, правда, уже после эвакуации из Крыма: «Черняк. Безграмотный человек, неспособный руководить армией. Его начштаб Рождественский — мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенант»[89].

Представитель Ставки насадил атмосферу самого настоящего сыска, наушничества и негласного надзора за командно-политическим составом, подтверждением чему служит спецсообщение начальника особого отдела НКВД 44-й армии старшего батальонного комиссара Ковалева от 20 апреля 1942 г.: «Согласно вашего распоряжения (так в документе. — Ю.Р.) мной изучены настроения командующего 44 армией — генерал-лейтенанта Черняка и члена военного совета 44 армии — бригадного комиссара Серюкова в связи с состоявшимся заседанием военного совета Крымского фронта 18 апреля с.г. После заседания, возвратившись к себе в землянку, Черняк в беседе с начальником штаба Рождественским, высказывая свое недовольство, заявил так: "Как мальчишку гоняют при всех подчиненных. Если не ладно — научи, а зачем это делать на совещании". И далее: "Хоть иди ротой командовать. "Засыпался", но ничего, в Москву отзовут"... На второй день, днем в беседе с генерал-майором Нанейшвили Черняк жаловался на придирчивое к нему отношение со стороны тт. Мехлиса и Козлова...»[90].

Для представителя Ставки ничего не стоило безосновательно обвинить человека в трусости, на что обратил внимание, например, прибывший в Крым на должность заместителя командующего фронтом генерал-майор инженерных войск А.Ф. Хренов[91].

Точную, на наш взгляд, характеристику этой стороны его личности дал К.М. Симонов: «Это был человек, который в тот период войны, не входя ни в какие обстоятельства, считал каждого, кто предпочел удобную позицию в ста метрах от врага неудобной в пятидесяти, — трусом. Считал каждого, кто хотел элементарно обезопасить войска от возможной неудачи, — паникером; считал каждого, кто реально оценивал силы врага, — неуверенным в собственных силах. Мехлис, при всей своей личной готовности отдать жизнь за Родину, был ярко выраженным продуктом атмосферы 1937— 1938 годов»[92].

С наступлением весеннего тепла положение войск фронта осложнилось еще больше. Местные ресурсы — продовольственные, энергетические и прочие — были исчерпаны. Авиация противника регулярно нарушала коммуникации, сводя к минимуму подвоз резервов с «большой земли». Не удалось возместить и людские потери, понесенные в ходе предшествующих боев.

За суетой подготовки к новому наступлению командование войсками фронта и представитель Ставки ВГК явно упустили из виду, что противник не будет пассивно ждать развития событий, поэтому не смогли своевременно вскрыть его планы и воспрепятствовать ему. В результате как мощный бомбово-штурмовой удар немцев 7 мая, так и наступление наземных войск силами 8 дивизий 11-й армии на рассвете следующего дня оказались во многом неожиданными для советского командования.

Так началась трагическая для Красной Армии Керченская оборонительная операция 8—21 мая 1942 г. А ведь соотношение сил и средств было в пользу наших войск: в живой силе — в 2, в танках — в 1,2, в артиллерии — в 1,8 раза. Немцы, правда, располагали большей по численности авиацией — в 1,7 раза. Но главное, что наступление они начали, тщательно подготовившись.

В отличие от них, командование Крымским фронтом не имело четкого плана действий. В предшествующий месяц новое наступление готовилось как бы по инерции. В результате сложилась противоречивая и очень опасная ситуация, когда группировка войск фронта оставалась наступательной, однако наступление все откладывалось, а оборона не укреплялась. Все три армии были развернуты в один эшелон, что сокращало глубину обороны и резко ограничивало возможности по отражению ударов противника в случае прорыва. Самым неудачным оказалось построение войск 44-й армии генерала С.И. Черняка, по которой и пришелся главный вражеский удар. Достаточно сказать, что второй эшелон армии располагался на глубину всего 3—4 км от переднего края, а это давало противнику возможность осуществить прорыв не только тактической, но и оперативной обороны даже без смены позиций своей артиллерии.