Генеральские игры

— Приедем, узнаем.

Взорванный троллейбус был страшно искорежен: заднюю часть стенки салона вывернуло наружу, и обшивка, порванная в клочья, висела до асфальта. Крышу распороло по длине и завернуло вверх, как у открытой банки консервов. Штанги токоприемника согнуло и разметало в стороны. Несколько пассажирских кресел валялись на дороге.

Рядом с троллейбусом стояла машина ГАИ. Два инспектора уже успели направить движение транспорта в объезд и оттеснили любопытных за линию тротуара.

Возле троллейбуса стоял водитель. Он курил и что-то бормотал, как показалось Капитану, матерился. На его лбу краснела длинная царапина, а щеки были черными от копоти. У ног валялся огнетушитель. «Молодец малый, — подумал Капитан, — не стушевался».

Опросив водителя, Капитан прошел к толпе зевак. Ему повезло — он нашел очевидцев события. Две женщины — мать и дочь — вышли из злополучного троллейбуса за минуту до взрыва. Маленькая худенькая старушка в сером обтерханном пиджаке с медалью «Ветеран труда» вышла на остановку до конечной. Все трое описали пассажира, который сел в машину на предпоследней, а вышел на кольцевой остановке.

Старушка — Анна Ивановна Желтова — говорила торопливо, глотая слова: «Ах, Боже мой! Что деется, что деется!»

— Вы не волнуйтесь, Анна Ивановна. Вы сказали, что видели человека, который вошел в машину, когда вы из неё выходили. Каким он был? Рост? Одежда?

— Высокий. Очень высокий.

Капитан взглянул на старушку и понял, что в её представлении высоким может оказаться любой. Он придвинулся к свидетельнице.

— Он был выше или ниже меня? Старушка подумала.

— Ежели выше, то совсем немного. «Метр восемьдесят», — отметил Капитан и спросил:

— Как он был одет?

— Черная рубашка. Трикотажная. Китайцы такие продают. В руке держал пластиковую сумку. Черную.

— Вы можете вспомнить его лицо?

— У меня на лица плохая память. Да, вот уши у него большие. Лопоухий, как говорят. Я ещё тогда подумала — надо бы в детстве его маме мальчику ушки косынкой завязывать. Да, он заметно прихрамывал. На рубль десять.

— Не понял, поясните.

— Когда я была маленькая, в городе после войны много хромых было. Их дразнили «хром-хром, рубль двадцать». Я понимаю — нехорошо, но так было. А этот хромал не сильно — на рубль десять…

Кое-что дополнили мать и дочь Тарасовы.

— Куда он направился с остановки? — спросил Капитан маму.

— Пошел по бульвару.

— Как вы считаете, не был этот человек кавказцем?

И мать и дочь в два голоса отвергли предположение:

— Что вы, чистый русак.

К этому времени на место происшествия уже приехал губернатор Носенко. Подвижный, как ртуть, энергичный, в окружении высших городских чиновников и милицейских начальников, он со всех сторон осмотрел развороченный троллейбус. С микрофоном в руке к нему подскочил корреспондент местного радио.

Все хорошо знали: губернатор неравнодушен к микрофонам и камерам телевидения. Больше того, считает, что ненормально, когда нет корреспондентов там, где он появляется.

— Игнатий Терентьевич, какие предположения?

Носенко все всегда знал наперед, а если и не знал, то гениально догадывался.

— Четко просматривается кавказский след. Мы этого так не оставим. Мы эту диаспору уже предупреждали. Теперь от слов перейдем к делу.

Записав беседу, корреспондент отошел от губернатора и наткнулся на Капитана.

— Скажите, в происшествии просматривается кавказский след?

Капитан удивленно вскинул брови.

— Кто вам сказал эту глупость?

— Спасибо! Спасибо! — Репортер откровенно обрадовался: неожиданно удалось добыть скандальную изюминку для репортажа. Сюжетец будет построен на столкновении двух мнений — губернатора и милиционера. Вот пойдет звон!

Капитан, не придав значения случайному обмену репликами с репортером, направился к месту, где осмотром машины занимался эксперт-пиротехник из ФСБ майор Логинов, его старый знакомый.

Работа шла до позднего вечера. Только когда стемнело, аварийная машина-тягач уволокла троллейбус в парк.

Вернувшись в отделение, Капитан зашел к Комкову. В кабинете начальника гудел телевизор. Не обращая на него внимания. Капитан начал доклад. Он мог уже предположительно назвать имя человека, который, вполне возможно, причастен к взрыву, — Родион Шишкин по кличке Тюфяк. Несколько опрошенных у ближайшей пивной забулдыг подтвердили, что Тюфяк с последнего бодуна прихрамывает, поскольку упал и повредил ногу, а также что он носит черную трикотажную рубаху.

— Завтра я его возьму за одно место, — пообещал Капитан.

— Стой, стой. — Комков неожиданно перебил Капитана. — Смотри, смотри!

Капитан повернулся к телевизору и увидел на экране собственное лицо, показанное крупным планом. Глаза озабоченные, злые. Брови сдвинуты к переносице…

Голос репортера за кадром звучал напористо:

— Губернатор уверен, что во взрыве ясно виден кавказский след…

Капитан с некоторым раздражением, но очень твердо ответил:

— Кто вам сказал такую глупость?

Капитан дернулся, словно собрался ударить по телевизору. Комков удивленно посмотрел на Капитана.

— Что икру мечешь? Ответил ты правильно.