Генеральские игры

— Моя убивай не надо, — сказал он негромко. — Моя тебе хорошо плати.

— Опусти руки. — Лунев тронул его за локоть. — Твоя что тут делай?

Лунев задал вопрос и сам устыдился того, как его произнес. Сказалась дурная привычка коверкать слова, обращаясь к азиатам: «твоя-моя». А ведь большинство китайцев и корейцев, отправляясь в Россию, уже владеют минимальным набором ходовых русских слов. И если искажают их, то только в силу приверженности к родному языковому строю.

— Я бизнесмен. — Китаец говорил на сносном русском. — Продавай, покупай, кругом торговай.

— Как здесь оказался?

— Оказался? — Китаец задумался, силясь понять значение незнакомого слова. Потом до него дошло. — Оказался нехорошо. Они меня прямо хватай. Поймай как курила. Цап! И я уже тут. Ты сюда не приди — они меня совсем контроми. — Он чиркнул большим пальцем по горлу. — Злой, собака! Ю-ю!

— Как зовут?

— Меня? — Китаец подкрепил вопрос жестом, воткнув большой палец себе в грудь. — Чен Дусин. Бизнесмен. Очень рада.

— Это твое? — Лунев указал на вещи, лежавшие на диване.

— Моя.

— Забирай.

Китаец бросился к имуществу. При этом улыбался и качал головой:

— Забирай, забирай, чичас.

Неожиданно он плюхнулся животом на пол, ужом скользнул к лежавшему у дивана «ТТ».

Выстрел ударил по перепонкам. За спиной Лунева с шумом рухнуло что-то тяжелое.

Чен Дусин поднялся с пола. Посмотрел на Лунева. Отбросил пистолет.

— Я ему мало-мало пупу!

На полу, разметав руки, лицом вниз лежал «сифилитик». Рядом с правой рукой валялся его пистолет.

— Уй, собака!

— Забирай вещи быстрее! Уходить надо.

— Да, да, забирай!

Китаец схватил с дивана матерчатый, похожий на патронташ пояс. Было видно — приспособление предназначалось для перевозки денег под одеждой. Трясущимися пальцами вытащил из карманчика две стодолларовые купюры, протянул Луневу.

— Моя ваши. Благодарю.

Лунев подумал и взял деньги. В конце концов они заслужены. Сунул в карман. Тряхнул пистолетом.

— Паспорт!

Китаец протянул документ. Лунев раскрыл корочки. Взглянул на фотографию. Прочитал аккуратно вписанную печатными латинскими буквами фамилию: «Чен Дусин». Китаец не соврал.

— Ты, — Лунев ткнул кулаком в грудь китайца, — здесь не был. Ничего не видел. Понимаешь?

— Моя понимаешь. Моя здесь, — Чен обвел комнату рукой, — совсем не был. Никому не видел. Так?

— Так. Ты умный человек, Чен.

— Я умный. — Чен улыбнулся и стал застегивать пуговицы на пиджаке.

Лунев нагнулся, взял «ТТ», из которого стрелял китаец, вытер его носовым платком. Кинул оружие под стол. Платок сунул в карман.

Из дома они вышли вместе…

Тем же вечером в казино «Уссури» «шестерка» Гулливера из местной милиции сержант Вениамин Горошко докладывал шефу о происшествии на Магаданской улице, в доме четыре, квартире восемь. Там положили трех бойцов из верной Гулливеровской братвы. Неизвестно только, кто и за что. Во всяком случае, именно в таком духе докладывал верный Вениамин папе Лене — теперь Гулливера именно так именовали в его кругу. Веник мог бы доложить и точнее, но боялся. Шуба затеял собственный бизнес, минуя шефа, втянул в него корешей, хотя все знали: если работаешь на сторону без благословения папы Лени, дергаться не положено. Поэтому Веник изрядно темнил.

Но Гулливер родом вовсе не из Непала, и делали его не пальцем и не палкой. Он смотрел в корень и тряс из мента душу, добиваясь подробностей. Гулливер подозревал, что в рассказе Веника не все чисто.

— Ты же кентовал с Шубой. Что он затеял?

— Не знаю, убейте меня, Алексей Павлович…

— Надо будет — убью. Так что Шуба затеял?

— Он Мао Цзэдуна водил. Наверное, пообщипать собирался.

Мао Цзэдун в новом лексиконе — китаец, но его появление в деле ничего не проясняло.

— И ты считаешь, что один Мао трех ребят положил? Или к нему из Гонконга кто-то на помощь подкатил? Как там следователи считают?

— Ребят из иномарки шлепнули. Беззубого из шубинского «ТТ» положили.

— Нашли иномарку?

— Волыну? Нет, она ушла. Вы помните разборку на Светлой речке?

— Ну. — Гулливер нахмурился. Тот случай он переживал до сих пор. Его ребята купились на обещание азербайджанца по кличке Мулла прийти на мирное толковище, явились к месту без оружия, их там и перестреляли, как беспомощных котят. Гулливер тогда засадил большие деньги, чтобы получить результаты баллистической экспертизы. Было установлено, что его боевиков положили из пистолета иностранного производства, в котором использовались девятимиллиметровые патроны «парабеллум». Но куда ушел ствол и кто его держал в руках, установить следствию не удалось. На ствол объявили розыск.

— Так что с той разборкой?

— Судя по всему, мужиков положили из той же машинки. Все тик в тик.

Гулливер засадил в пространство матюка, круто и длинно.

— Я этого Муллу возьму на кукан! Он этот день запомнит. Ты, Веник, держи меня в курсе…

— Так точно.

Венька отошел от папы Лени и вытер вспотевшую шею платком: пронесло.

***