Генеральские игры

Кабинет Шоркина — светлый, хорошо обставленный, находился на одном этаже с приемной президента «Вабанка» господина Бергмана. В число привилегий Шоркина входило право без формальностей проходить к шефу в любое время. Шоркин, трогая дородную секретаршу шефа Лию Григорьевну за спину пониже пояса, спрашивал:

— Там-таки кто-то есть?

И поглаживал госпожу Лию до тех пор, пока от шефа не уходил посетитель. Секретарша к ритуальным прикосновениям относилась спокойно, как корова к дойке. Порой Лия Григорьевна начинала сладострастно закатывать глаза и томно посапывать, хотя внутренне оставалась совершенно спокойной.

В этот раз у Бергмана никого не было, и Шоркин по-хозяйски приблизился к столу, включил шумогенератор, обеспечивая защиту разговора от подслушивания.

— Два известия, Корнелий Иосифович. Оба неприятные.

— Что такое? — Бергман стал нервно крутить в пальцах золотую паркеровскую авторучку.

— Вчера вечером ваши добрые друзья Зайденшнер и Якунин попали в автокатастрофу.

— О господи! — Вздох сожаления, вырвавшийся у Бергмана, был совершенно искренним. — Такие люди! И что?

— Оба погибли. Зайденшнер умер сразу. Он ударился о рулевой обод, и у него лопнула печень. Якунин скончался по дороге в больницу.

— Господи, такие люди! — Бергман снова тяжело вздохнул. — Что еще, добивайте сразу.

— По тем сведениям, которые ко мне поступили, некий полковник Блинов дал показания против Давида Иосифовича.

— Это плохо. — Бергман небрежно бросил авторучку на стол. — Что за говно эти люди!

Он нажал кнопку интерфона.

— Лия Григорьевна, пригласите Резника.

Юрисконсульт банка Герман Резник, массивный седовласый мужчина с громовым голосом народного трибуна, появился мгновенно, словно ждал вызова под дверью. Вошел скользящим шагом, остановился у входа.

— Садись, есть дело.

Резник опустился на стул — в кресла он не садился, поскольку потом не мог встать из-за радикулита. Разложил на коленях электронный ноутбук.

— Слушаю.

— Погибли Зайденшнер и Якунин. Надо подготовить текст нашего соболезнования.

— Сделаю.

— Второе. При допросе в военной прокуратуре некий полковник Блинов перемазал грязью моего брата. Что можно сделать?

— Скажите, то, что вылито на Давида Иосифовича, — правда или неправда?

— Герман, дорогой, в этом ли дело? Главное — брошена тень на фамилию. Ты понимаешь?

— Вот скотина! — Резник возмутился со всей искренностью. — Я бы предпочел, чтобы умер не Зайденшнер, а этот полковник.

— Я тоже, но полковник пока жив. Подумай, что надо сделать по юридической линии для восстановления справедливости.

Когда юрист ушел, Бергман долго молчал. Потом спросил:

— А по практической линии что-то можно сделать?

— Трудно, не трудно, но, если надо, сделаем, шеф.

***

Снайпера называли Парикмахер. Невысокий некрасивый мужчина с невыразительным взглядом и серым неприметным лицом, он никогда не был биатлонистом, не принимал участия в стрелковых соревнованиях. Велика ли честь продырявить черный кружок на листе бумаги?

Свой опыт стричь и брить людей на расстоянии Парикмахер приобрел в Афганистане и теперь сохранял форму, стреляя мышей на заброшенном стрельбище саперного полка. Он выходил туда утром с винтовкой-мелкашкой, садился на камень и ждал. Полевые мыши то там, то здесь вылезали из норок. Те, которые появлялись в десятке метров от Парикмахера, получали право на жизнь: слишком близко была цель, и стрелять не имело смысла. Он брал на мушку только то, что с трудом схватывал глаз. Щелкал выстрел, и мышке приходил конец.

Выполнял Парикмахер только модельные стрижки по индивидуальным заказам. К каждой он готовился очень серьезно, неторопливо и потому на срочные заявки не соглашался: поспешишь, можешь и сам порезаться.

Военная прокуратура и отдел контрразведки располагались на тихой улочке неподалеку от железнодорожной товарной станции. Трехэтажное здание из красного кирпича изрядно облупилось — на ремонт, хотя бы и косметический, у военных не было денег.

Вдоль фасада с узорными решетками на окнах стоянка машин запрещалась. Вход в здание выглядел так, словно в доме не было ничего серьезного. Два прапорщика-охранника располагались внутри помещения у входа в вестибюль.

Прогулочный дворик для арестованных отделяла от улицы высокая кирпичная стена с колючкой, натянутой поверху. Дворик небольшой, асфальтированный. На прогулки выводили дважды в день. С высоты заключенных прекрасно видно.

После внимательного изучения обстановки Парикмахер выбрал позицию на водонапорной башне. Она располагалась в полосе отвода товарной станции. Башня была построена в первые годы советской власти и предназначалась для заправки паровозов. С уходом локомотивов в историю башню ломать не стали и оставили «на всякий случай». Нижнюю дверь закрыли на висячий «амбарный» замок.

Парикмахеру не составило большого труда с помощью отмычки проникнуть внутрь. Башня стояла возле тупика, забитого старыми товарными вагонами. Они ожидали очереди для мелкого ремонта. На этом участке путей, заросшем бурьяном, люди появлялись редко.