Генералы песчаных карьеров

– Это еще что такое? – спросил Педро.

Безногий поднялся и вместе со своим псом подошел к ним:

– Вертун, тварь сертанская, не дает нам сделать, как решили. – Он кивнул в сторону Алмиро. – У нашего ангелочка – оспа.

Большой Жоан съежился. Педро поглядел на Алмиро. Профессор шагнул к Вертуну.

– Расскажи, как было дело, – велел Педро.

– Малец подцепил проклятую заразу. – Вертун показал на плачущего Алмиро. – А сволочь Безногий – хуже полицейского – хотел выкинуть его на улицу, чтоб санитары забрали. Я до поры не встревал. А тот не хочет идти. Тогда все они, – он сплюнул, – решили выбросить его. А он говорит: подождите, Педро придет, рассудит. Я подумал: он верно говорит – и вступился. Нельзя так со своими поступать, это ж не полицейский…

– Ты хорошо сделал, Вертун, – хлопнул его по плечу Педро. – Так у тебя оспа?.. – спросил он у Алмиро. Тот только кивнул, сотрясаясь от рыданий.

– А что ж мы можем сделать? – крикнул Безногий. – Сюда санитаров не позовешь: завтра же вся Баия будет знать, где скрываются «Генералы песчаных карьеров». Надо отвести его в город. Хочешь не хочешь, а надо…

– Не твое дело решать! – сказал Педро. – Чего ты раскомандовался? Отойди, пока я тебе не двинул.

И Безногий, бормоча что-то себе под нос, отошел. Щенок завозился у его ног, он пнул его, но тотчас, пожалев, притянул к себе и стал гладить, не переставая наблюдать за тем, что происходило рядом.

А Педро Пуля подошел к Алмиро. Большой Жоан тоже было шагнул за ним, но не совладал с собой: страх перед оспой, живший в его душе, пересиливал даже его доброту. Рядом с Педро оказался один Профессор.

– Покажи-ка, – сказал он Алмиро.

Тот вытянул руки, сплошь покрытые язвочками.

– Пустяки, – облегченно вздохнул Профессор. – Когда настоящая оспа, нарывы сразу чернеют…

Педро размышлял. Молча прошелся по пакгаузу. Большой Жоан все-таки сумел победить свой страх и медленно, точно каждый шаг давался ему с неимоверным трудом, подошел к Алмиро поближе. В эту минуту в двери влетел Леденчик, а за ним – падре. Он поздоровался, спросил, кто заболел. Леденчик показал на Алмиро, и падре опустился рядом с ним на пол – взял его руку, внимательно осмотрел. Потом сказал Педро:

– В госпиталь надо.

– В больницу?

– Да.

– Нельзя, – ответил Педро.

Безногий снова оказался рядом с ними:

– А я о чем толкую столько времени?! В больницу, в больницу!

– Никуда он не пойдет, – повторил Педро.

– Но почему, сын мой? – спросил падре.

– А потому, ваше преподобие, что из больницы никто еще не возвращался. Никто, понимаете? Алмиро – один из нас. Мы не можем это сделать.

– Но ведь есть закон…

– Умирать?

Падре смотрел на вожака «генералов» широко раскрытыми глазами. Эти бездомные мальчишки словно задались целью каждый раз ошеломлять его: они гораздо умней, чем кажутся. А в глубине души он знал, что они правы.

– Никуда он не пойдет, – сказал Педро.

– Ну и что ж тогда ты собираешься делать?

– Сами вы́ходим.

– Как?

– Позову матушку Анинью.

– Она не умеет лечить оспу…

Педро растерялся и только после долгого молчания сказал:

– Все равно… Пусть лучше умрет здесь, чем в лазарете.

– Да он же всех перезаразит! – снова вмешался Безногий. – Мы все заболеем… – кричал он, обращаясь к остальным членам шайки. – Нельзя его оставлять!

– Заткнись, сволочь! – взвился Педро.

– А ведь он прав, – тихо сказал падре.

– Мы не отдадим его в больницу. Вы же добрый человек, падре, как вы не понимаете, что там-то он наверняка погибнет. Из этих бараков живыми не выходят.

Падре знал, что это правда, и молчал, смешавшись.

Тут подал голос Большой Жоан:

– А родных у него нет?

– У кого?

– У Алмиро. Есть, я вспомнил!

– Не пойду я домой, – снова зарыдал тот. – Я сбежал оттуда!

Педро наклонился к нему и ласково произнес:

– Успокойся, Алмиро. Сперва я схожу, поговорю с твоей матерью. Потом мы отведем тебя. Там вылечишься и ни в какую больницу не пойдешь. А падре пригласит доктора, так я говорю, ваше преподобие?

– Так, – отвечал падре Жозе Педро.

Существовал закон, в соответствии с которым граждане были обязаны извещать органы здравоохранения о всех случаях заболевания оспой, чтобы больные были немедленно изолированы. Падре Жозе Педро этот закон был известен, но он снова нарушил его, став на сторону «Генералов песчаных карьеров».

Мать Алмиро вместе со своим любовником жила за Сидаде-да-Палья: она была прачкой, сожитель ее ковырялся на своем крошечном наделе. Когда Педро разыскал ее, она едва не сошла с ума. Алмиро тотчас забрали из пакгауза, а вскоре падре привел врача. Однако, на беду, врач этот приискивал себе доходное местечко в городском санитарном управлении и потому немедля сообщил о больном куда следует. Алмиро все-таки увезли в больницу, а над головой падре стали собираться тучи: врач (он всем представлялся вольнодумцем, а на деле был порядочным мракобесом) донес и на него, обвинив в укрывательстве. Власти передали дело в канцелярию архиепископа, и вскоре падре был вызван к канонику, возглавлявшему это почтенное учреждение, и явился туда, не предвидя для себя ничего хорошего.