Генералы песчаных карьеров

Дора купила хлеба, они заморили червячка… Весь этот день бродили они от дома к дому, и всюду им отказывали: страх перед оспой превозмогал любую доброту. К вечеру Зе просто падал с ног от усталости. Отчаявшись, Дора решила возвращаться домой, но так не хотелось быть в тягость беднякам-соседям, не хотелось идти туда, откуда вынесли гроб с телом ее матери и мешок, в котором шевелился еще живой отец. Она опять оставила Зе на скамейке в садике, а сама побежала купить хлеба, пока не закрылись булочные. Денег больше не было… Когда зажглись фонари, она сначала восхитилась этим зрелищем, но тут же испытала к городу враждебное чувство: он ничем не помог ей, только обжег ее ступни и измотал до полусмерти. Все эти красивые дома отвергли ее. Сгорбившись, вытирая слезы, она подошла к тому месту, где оставила брата. Он опять исчез. Дора обегала весь сад, пока не нашла его: Зе смотрел, как двое мальчишек – высокий крепкий негр и тщедушный белый – играют в «гуд». Она опустилась на скамейку, подозвала Зе. Заметив ее, мальчишки тоже поднялись на ноги. Дора развернула пакет с рогаликами, протянула один брату. Мальчишки смотрели на нее – негр явно был голоден. Она угостила их, и все четверо молча набросились на черствый хлеб (он стоил дешевле). Потом негр удовлетворенно хлопнул ладонью о ладонь и спросил:

– Малец сказал, у тебя мать от оспы померла?

– И мать, и отец…

– Вот и у нас беда…

– Отец?

– Нет, не отец. Один наш паренек, Алмиро звали.

– Устроилась куда-нибудь? – открыл рот молчавший до этого белый.

– Нет. Как скажу про оспу, сразу гонят…

Вот теперь Дора дала волю слезам. Зе играл шариками, которые мальчишки оставили на земле. Негр почесал в затылке. Щуплый поглядел сначала на него, потом на Дору:

– Ночевать есть где?

– Негде мне ночевать.

Тогда он сказал своему товарищу:

– Давай ее в «норку» сведем…

– Девчонку?.. А что нам Пуля на это скажет?

– Видишь, плачет… – еле слышно проговорил тщедушный паренек.

Негр взглянул на нее оторопело. Белый согнал с шеи муху, осторожно, точно боясь обжечься, положил руку на плечо Доры:

– Пойдем с нами. Переночуешь в пакгаузе…

Негр вымученно улыбнулся:

– Хоромы, конечно, не бог весть какие, а всё лучше, чем на улице…

Большой Жоан и Профессор шли впереди. Им хотелось поговорить, но они не знали о чем: в такой переплет оба не попадали еще ни разу и страшно смущались. В свете фонарей волосы Доры блестели, как золото.

– До чего ж хороша, – сказал негр.

– Красивая… – подтвердил Профессор.

Ни тот ни другой не шарили глазами по ее телу – они смотрели только, как переливаются в свете уличных огней ее волосы.

Когда добрались до пляжей, Зе совсем ослабел. Большой Жоан взял ребенка (хоть и сам был не очень-то взрослый) на руки, посадил себе на спину, понес. Профессор шел рядом с Дорой, но оба хранили молчание.

В пакгауз они вошли с некоторой опаской. Жоан ссадил малыша на землю, пропустил вперед Дору с Профессором, поспешил провести гостей в свой угол и зажечь там свечу. «Генералы» глядели на них с удивлением. Залаяла собака Безногого.

– Новенькие! – сказал Кот, уже собиравшийся уходить.

Он подошел поближе.

– Кого это ты привел, Профессор?

– У них и отец и мать умерли от оспы. Оказались на улице, ночевать негде.

Кот посмотрел на Дору, изобразил на лице самую лучезарную из своих улыбок, склонился в поклоне, точно герой какого-то фильма, произнес слышанную где-то фразу:

– Милости просим, мадам, в наш…

Он забыл, как там дальше, слегка смутился и отправился к Далве. Зато все остальные двинулись к ним. Впереди – Безногий и Долдон. Дора глядела испуганно. Зе уснул, сморенный усталостью. Большой Жоан заслонил Дору. Дрожащее пламя свечи бросало отблеск на белокурые волосы, высвечивало контуры груди. Сквозь проломы в крыше заглянула в пакгауз луна.

Долдон остановился прямо перед ними, потом, хромая, подошел Безногий, а за ним, толпой, – все остальные.

– Что это за красотка на нас свалилась? – спросил Долдон.

Профессор шагнул вперед:

– Они с братом остались сиротами… Голодные оба…

Долдон протяжно засмеялся, расправил плечи:

– Девочка на загляденье…

Безногий тоже раскатился своим глумливым смешком, показал на толпящихся у него за спиной мальчишек:

– Видишь, слетелись, как стервятники на падаль.

Дора прижала к себе брата – тот уже проснулся и дрожал от страха.

– Профессор, может, ты думаешь, пожива только вам с Жоаном будет? Не надейся. Мы тоже люди… – раздался из толпы чей-то голос.

– Нам тоже хочется! – поддержал его другой, и многие захохотали.

– Знаешь, Жоан, как у нас зудит?! – выскочил вперед третий.

Большой Жоан по-прежнему загораживал собой Дору. Он не произнес ни слова, но вытащил из-за пояса нож.

– Ты это брось! – крикнул Безногий. – У нас все – поровну!

– Вы что, не видите – она ж еще девчонка… – пробормотал Профессор.

– Ничего себе – девчонка, – крикнул кто-то. – Вон какая грудь!

Вперед протиснулся Вертун. Глаза у него так и сверкали, угрюмая ухмылка кривила губы.

– Лампиан тоже не разбирает, кому сколько лет! Отдай ее нам, Жоан!..