Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918

Однако характер премьер-министра был очень переменчив, его мнения подвергались внезапным и резким переменам. Он беззаветно верил в Нивеля, и Нивель его глубоко разочаровал. Он верил, что Нивель способен прорвать германскую оборону в считаные дни, а не месяцы, или откажется от наступления, однако Нивель продолжал вести бои несколько недель и не достиг ничего. Он верил, что Нивель может сражаться и побеждать без больших потерь, но наступление Нивеля стоило Франции потери 100 000 человек. Он верил, что французская армия лучше британской, и эту армию теперь раздирали мятежи. Теперь, после еще одной резкой перемены взглядов, характерной для его политики, он хотел верить, что Хейг — великий полководец, а британская армия бросится на противника со всей своей мощью и умением. Разумные люди в Лондоне и на фронте, однако, понимали, что обольщение премьера продлится недолго.

Мы уже писали о дружеских отношениях Хейга и Ллойд Джорджа, однако рассказ можно было бы полностью повторить 21 апреля 1917 года, через две недели после овладения возвышенностью Вими и через неделю после начала наступления Нивеля, когда лорд Эшер, член Комитета государственной обороны, написал фельдмаршалу несколько ободряющих слов: «Он [Ллойд Джордж] совершенно изменил свои взгляды на сравнительные достоинства вождей союзных армий, их штабы и способности вести наступление. Это почти забавно наблюдать, как весы качнулись в противоположную сторону. Я не думаю, что на сей момент вы вообще можете совершить какую бы то ни было ошибку».

Позиция Ллойд Джорджа свидетельствовала не столько о перемене взглядов, сколько о состоянии растерянности. Он отправил министра обороны Южной Африки генерал-лейтенанта Яна Кристиана Сматса, бывшего лидера буров в войне против англичан, а теперь члена Военного кабинета, в поездку по Западному фронту, попросив его доложить о возможности продолжения борьбы там. Сматс, вернувшись, одобрил предложения Хейга относительно наступления во Фландрии для овладения бельгийским побережьем. Ллойд Джордж на самом деле был несколько успокоен дополнением южноафриканца, что он не верит в возможность прорыва, однако эта задача на Западном фронте может быть решена постоянным изматыванием сил противника. «Если мы не можем прорвать фронт противника, мы можем по меньшей мере сломить его дух».

На этот счет было по крайней мере еще два направления мысли. Одно, приверженцем которого был Ллойд Джордж, утверждало, что война может быть выиграна в другом месте в Италии, на Балканах или в Месопотамии. Если Австро-Венгрия или Турция будут разгромлены, доказывали сторонники этой школы, подпорки, держащие Германию, будут выбиты. Это было прямо обратное, утверждаемое основной стратегической доктриной, а также общим мнением. Германия поддерживает — или подпирает — Австро-Венгрию, Турцию и Болгарию, входящие в союз Центральных держав, а не наоборот; стоит вывести Германию из войны, и эти державы рухнут сами. Союзникам необходимо поддерживать итальянскую армию, поскольку итальянская армия действует неудачно. В тот момент она вела 11-е сражение на Изонцо, и до сих пор не было никаких признаков решительного разгрома противника, не было и очевидной стратегической цели, которая могла бы быть достигнута на итальянском фронте. [57]Что касается демонстрации на Балканах в Салониках, то она теперь удерживала полмиллиона солдат союзников, которые ничего не достигли, понеся огромные потери больными, и могли бы быть с пользой употреблены в другом месте.

Второе направление держалось того мнения, что наилучший образ действий — не делать ничего или как можно меньше, до тех пор пока Соединенные Штаты с их почти неограниченными людскими ресурсами не нанесут удар на Западном фронте. Это должно было произойти примерно в 1918 году, возможно через год. Это направление усиленно поддерживалось французами после неудач под Верденом и Шеми-де-Дам, при условиичто кто-нибудь, возможно британцы, продолжит в это время атаковать на Западном фронте. Изъян этой аргументации заключался в том, что полевая германская армия не была сломлена и должна была получить значительные подкрепления, если — что казалось все более вероятным — Россия выйдет из войны в результате революции. Царь Николай II был свергнут и принужден отречься от престола в марте 1917 года, [58]Ленин и большевики все решительнее вели наступление на новое российское Временное правительство, и хотя это правительство обещало продолжать войну на стороне союзников, никто не знал, как долго оно сможет выполнять эти обещания и что сделают большевики, когда придут к власти.