Генератор чудес

Потом эта ограда сразу расширялась в обе стороны, охватывая уже не только конвейер, но и сигнальные устройства автоматики, расположенные по обе стороны. Тут лента вдруг круто опускалась вниз, захваченная с боков направляющими пазами и, описав полукруг снова поднималась на прежний уровень и уже до конца - до выходного отверстия в противоположной стене - шла горизонтально.

Здесь, над этими провалом ленты, и должно было происходить самое главное: пачка досок, брус, даже бревно, которые нес конвейер, повисали тут в пространстве, наполненном невидимыми, пронизывающими его насквозь вихрями мощных сил высокочастотного поля.

Две алюминиевые пластины - лапы огромного конденсатора, будто нацелились с двух сторон, чтобы схватить древесину, которая начнет переползать через провал и окажется как раз между ними. И тогда они будут дрожать, словно от нетерпения, эти хищные лапы.

Мало кто знал, чего стоило Тунгусову добиться этого дрожания. Оно было нужно: от положения пластин зависело поле высокой частоты, возникающее между ними. Он хорошо знал, как прихотливо это поле. Не один конструктор потерпел поражение, борясь с его капризами. Пусть оно точно рассчитано, пусть по приборам тщательно настроен генератор, отрегулированы накал катодов, напряжение на анодах, частота. Но если вдруг в промежутке между пластинами конденсатора тело, подвергающееся воздействию поля, изменило объем, положение, - в тот же момент меняется емкость, срывается налаженный режим... и снова нужно настраивать всю систему.

Где уж тут успеть подстраивать и налаживать, когда сквозь это поле безостановочно движется толстое, неровное, грубо очищенное от коры бревно!

И вот Тунгусов окружил все пространство поля сложной системой тонких, невидимых лучиков Они скользили по поверхности дерева, ощупывая его меняющиеся очертания, а фотоэлементы улавливали их сигналы и, в зависимости от формы и объема вступающего в рабочее пространство материала, меняли настройку, меняли положение конденсаторных ламп, заставляя их "дрожать", расходиться или сближаться, чтобы сохранить нужный для сушки режим поля Даже скорость движения ленты менялась в зависимости от объема древесины, входящей в рабочее пространство.

Бревно само управляло генератором!

Все было предельно автоматизировано в этой замечательной установке. Тунгусов утверждал, что только в первое время нужен будет человек, чтобы окончательно проверить правильность монтажа, а потом помещение можно будет закрыть на замок, сырой материал будет сам себя обслуживать, проходя на конвейере из одного отверстия в другое и высушиваясь на ходу. С каждым днём сооружение становилось законченнее, строже, изящнее. Отдельные части его изготовлялись тут же, в другой половине помещения, превращенной в слесарную мастерскую. Вначале они занимали много места, люди теснили друг друга. Теперь, отделанные до конца, отшлифованные, блестящие, эти части занимали свои места, как бы арифметически складывались, входили одна в другую, превращались в нечто новое, целое, - в сумму.

Становилось просторно. Мастерская понемногу исчезала.

Конвейер был уже проверен. Несколько десятков бревен проползли сквозь цех, перешагнув полукруг провала.

Николай ориентировал все сооружение именно на бревна - наиболее рискованный объект сушки. Все остальные формы древесины не представили бы тогда никаких затруднений. Он, как и Федор, смотрел в более широкое будущее этой установки.

Наконец, привезли лампы. Все, что зависело от "внешних сношений" было уже получено, проверено, заприходовано.

Николай немедленно поставил лампы на стенд, сооруженный тут же, и начал "гонять" их в разных условиях, на разных режимах. Испытание продолжалось целый день и в этот день не только вся бригада, но и Храпов, и Вольский, и Анна почти не выходили из цеха. Николай, как всегда в таких случаях, действовал молча, никого не обнадеживая. Общее тревожное волнение нарастало, и вечером, достигнув максимума, внезапно упало до нуля, сменившись ликованием, - Николай сказал свое обычное: "все в порядке". Никакой каверзы на этот раз не оказалось. По-видимому, нарком сделал соответствующие выводы и из информации Тунгусова, и из красноречивого инцидента с профессором Акуловым.

И вот генератор, окутанный густыми металлическими сетками для защиты людей от его опасных излучений, обрел, наконец, свое высокочастотное сердце. Оно еще не билось. Оно еще не было даже теплым. Но уже испытывало на себе журчащий душ водяного охлаждения.

Утром, приходя в этот новый цех фабрики, Николай уже не устремлялся, как прежде, к очередной детали сооружения, которая в этот момент рождалась из металла в гуле станков. Он отходил в угол к высокому шкафу трансформатора и оттуда глядел на все сооружение внимательно и с волнением, как художник смотрит на свою картину, в которой не хватает еще нескольких мазков. Получается или нет?