Генератор чудес

- Я понял, что вас волнует, - сказал он, наконец. - "Эксперименты над трупом собственной дочери"... "Кощунство, жестокость"... "Ученый-маниак, потерявший человеческий облик!" Все это я хорошо знаю, Николай Арсентьевич, слишком хорошо. Теперь слушайте... Я был в ваших летах, когда лишился отца. Он умирал медленно, долго, несколько месяцев, от злого и упорного процесса в легких. С каждым днем в его организме становилось все меньше и меньше жизни, несмотря на то, что все делалось для его спасения: прекрасный уход, отдельная палата в лучшей больнице Москвы, наблюдение известного и очень уважаемого специалиста профессора Курнакова. Он смотрел отца почти каждый день, и все его указания выполнялись лечащими врачами с необычайной пунктуальностью. Я сам почти не выходил из больницы и следил за лечением. Сначала только следил. Потом мне сказали, что положение безнадежно...

Я еще не был тогда врачом, но широко интересовался медициной, ее новейшими открытиями, кое-что смыслил в ней и глубоко верил в неисчерпаемые возможности этой науки. Думаю и теперь, Николай Арсентьевич, что я был прав... Каким жалким показалось мне тогда все то "классическое" лечение, за которым люди, точно следуя букве учебника, скрывали отсутствие инициативы и свое полнейшее бессилие справиться с болезнью. И вот я бросился сам действовать. Я метался по столице, разыскивая среди медиков новаторов, передовых людей, изобретателей, людей, ищущих и находящих нечто новое, не всегда объяснимое с точки зрения канонов классической, "университетской" науки. Эти люди делали, так называемые "чудеса", то-есть исцеляли больных, признанных безнадежными. Одни из них аккумулировали энергию солнечной радиации в химических реакциях веществ, которые потом вводили в организм больного, чтобы повысить его сопротивляемость разрушительному началу. Другие достигали этого воздействием радиоактивных минералов. Третьи практически доказывала справедливость идеи о влиянии нервных воздействий на больного. Я внимательно выслушивал их теоретические обоснования, собирал советы, приходил в больницу и требовал применения этих новых методов лечения, так как видел, что там врачи во главе с профессором уже сложили оружие перед неизбежным, с их точки зрения, концом. Мне отказывали. "Мы делаем все, что в таких случаях наука считает необходимым, - говорили они. - И мы не можем допустить в клинике применения недостаточно проверенных методов". "Но ведь ваши хорошо проверенные методы не помогают?!" - возмущался я. Между тем жизнь неуклонно замирала в совсем уже слабом теле отца. В отчаянии я продолжал настаивать. Наконец, у меня произошел решительный разговор с профессором Курнаковым - да будет проклято это имя, ставшее для меня синонимом казенщины, реакционности, ограниченности в медицине! "Что же, вскричал он тоном благородного негодования, - неужели вы хотите, чтобы я начал экс-пери-ментировать над вашим умирающим отцом?!"

Я не нашелся, что ответить ему тогда... Отец умер. И только позднее я понял всю лживость этого "благородного" профессорского аргумента. Да, Николай Арсентьевич, именно экспериментировать должен был он, если бы действительно хотел спасти человека так, как этого хотел я, и, может быть, хотел бы он сам, если бы умирал его отец, а не мой...

Ридан замолк на несколько секунд, как бы с трудом освобождаясь от тяжести воспоминаний.

- В распоряжении медицины - колоссальный арсенал средств и методов. Врач, который опускает руки и признает положение пациента безнадежным потому, что он исчерпал какую-то программу лечения и не получил обычного в подобных случаях эффекта, - только плохой ремесленник. В медицине нет безнадежных случаев и нет универсальных готовых рецептов спасения, их надо искать, пробовать, подбирать. Время! Вот что обычно ограничивает наши возможности найти орудия борьбы, которые могут спасти человека. Так неужели вы думаете, что теперь, когда вы же сами дали мне возможность обуздать это время, я должен отказаться от эксперимента?!

Николай не сводил с Ридана глаз. Профессор говорил, как всегда, ясно, убедительно, и все же Николай не понимал... Если бы речь шла о болезни...

- Но ведь... Аня умерла, - пробормотал он, и какой-то маленький мускул затрепетал на его щеке.

Ридан опустил голову.

- Может быть, - ответил он тихо, - может быть... Не знаю... Я не уверен в этом. Смерть - сложный и довольно длительный процесс, он поражает разные органы постепенно и в разное время. Пусть прекратилось дыхание, пусть остановилось сердце - это еще не настоящая смерть, и если весь организм цел, достаточно перевести его временно на искусственное кровообращение, и он снова будет жить.