Генератор чудес

— Настоящая, необратимая смерть наступает тогда, когда распадутся белки живой ткани, — повторял он. — Если это еще не произошло, жизнь может быть восстановлена. И если причина смерти — уничтожение какого-нибудь органа, пусть это будут легкие, сердце или желудок, то этот орган можно удалить, заменить новым, здоровым, во многих случаях взятым от животного, — и снова организм будет жить. Такова теория. И мы уже подошли к ее практическому использованию. Эту возможность нам дал ваш «консерватор». Скоро наступит время, когда смерть от «случайных причин», от болезней отдельных органов перестанет существовать. Мы будем создавать запасы готовых, работоспособных, живых органов и пользоваться ими в нужных случаях совершенно так же, как сейчас пользуемся консервированной трупной кровью для переливания ее живым. Больше того, Николай Арсентьевич, я убежден, что эту самую остановку, которая до сих пор называлась смертью, и во время которой мы торопились человека похоронить или сжечь, мы будем применять как одно из могущественнейших лечебных средств.

— Как?! — удивлялся Николай, ошеломленный этим градом ридановских прогнозов. — Лечить смертью?

— Да, лечить смертью. Мертвый не может болеть. Все болезни питаются функциями живого организма. Временная смерть, остановив, за очень немногим исключением, все его функции, прекратит и питание болезненного процесса и тем самым прервет его.

— А когда человек оживет, функции восстановятся, и болезнь снова найдет себе почву?

— Нет. Если болезненный процесс действительно прервался, то необходимо снова воздействие внешней причины, чтобы его восстановить, ибо сами по себе функции только поддерживают и ведут процесс, но не могут начать его.

Разговоры эти всегда глубоко поражали Николая новизной идей Ридана, заражали его фанатической верой в могущество человеческого разума. Эта бодрящая вера нужна была теперь Николаю, как никогда, потому что, оставаясь наедине с самим собой, он готов был снова предаться тревоге и, может быть, снова потерять надежду.

Прошла ночь, прошел день после того, как знакомые золотые лучики брызнули счастьем прямо в сердце омраченного сомнениями Николая. Он ждал тогда, что вот еще немного — и Анна посмотрит на него, улыбнется, узнает о его любви, которую он так глубоко и так долго таил от нее и от самого себя…

Ничего этого не произошло. Вот уже сутки Анна лежала на операционном столе с бьющимся сердцем и ровно дышащей грудью, но так же неподвижно, так же безжизненно. По-прежнему были чуть приоткрыты ее веки, вздрагивающие только от прикосновения к ним. Никаких признаков сознания не было.

— Что же это? — спрашивал Николай, с тоской глядя на Ридана.

— Ничего, — отвечал тот, и Николай угадывал ту же тревогу в его голосе. — Будем ждать… — Ридан рад был возможности отвлечься от непрерывно одолевавших его сомнений и говорил, говорил… — У животных, которых я оживлял после десятиминутной смерти, мозг восстанавливал свои функции через семь-восемь часов. Симка был мертв тоже десять минут и пришел в сознание только через двадцать часов. Думаю, что чем сложнее организован мозг, тем глубже поражаются его клетки, отравленные углекислотой. Ведь смерть наступила от прекращения доступа кислорода, который кровь приносит из легких к клеткам мозга. Очень возможно, что мозг человека восстанавливает свои функции гораздо медленнее. Будем ждать…

В девять вечера Наташа по телефону сообщила в операционную, что явился Виклинг.

— А, Виклинг! — ответил Ридан. — Проводи его в столовую, я сейчас приду.

Николай ждал этого звонка и следил за профессором.

— Вы в самом деле думаете пойти к нему? — спросил он.

— Конечно.

— Нет, Константин Александрович, вы туда не пойдете. Уж простите, эта операция поручена мне. Там все готово, и ваше появление в программу не входит. Было бы безумием подвергать вас опасности. Ведь Виклинг прекрасно понимает, что жизнь Анны в ваших руках, и в последний момент, увидев, что ему уже не спастись, может предпринять что-нибудь неожиданное.

— Что ж, пожалуй, — пожал плечами Ридан, — свидание с ним меня вовсе не прельщает…

Между тем в столовой уже начинался этот немногословный акт.

Еще накануне Наташа была посвящена, наконец, во все таинственные события. К этому времени она уже почти перестала плакать, но была еще более мрачна. Ее горе осложнялось чувством обиды: почему Ридан скрывает от нее то, что он делает с Аней?..

Когда Николай объяснил ей все и рассказал, что Анна уже дышит, она недоверчиво вскинула на него свои темные, испытующие глаза, поверила, засмеялась, бросилась к Николаю и разрыдалась у него на груди. Это была радость, и с этого момента горя не стало для нее. Без всяких колебаний и сомнений она сразу поверила, что Аня вернется к жизни, и все будет, как прежде.

Так же бурно вскипело в ней возмущение, когда Николай рассказал о Виклинге.

— Я чувствовала это! Я всегда, с самого начала ненавидела его! И как вы все могли верить, ведь в каждом его движении, в каждом слове была фальшь!..