Генератор чудес

— Ну это что! Разве так работают? Ты, Николай Арсентьевич, только свое здоровье губишь. Посмотри на себя: зеленый стал. Это что! Сидишь целыми сутками взаперти, воздух гадкий, накурил, воняет… Ну? Разве можно? Другие вон тоже работают: и погуляют и физкультурой займутся…

— У меня, тетя Паша, мозги теперь физкультурой занимаются!

— Мозги! Это что! Вот и видно, что мозги у тебя неладные, милый. Ешь, садись, остынет…

Теоретические изыскания между тем подходили к концу. Расчеты и формулы сначала в воображении Тунгусова, а потом и в действительности приобретали очертания и формы деталей заветного генератора.

Некоторые из них ему по знакомству изготовляли на заводах, в научных учреждениях, где Тунгусову, как консультанту от института, приходилось с неизменным блеском совершенствовать устаревшую технику. Но большую часть этих деталей он делал сам у себя в комнате, совсем уже превратившейся в какую-то фантастическую лабораторию средневекового алхимика. Тут же, в тигельках, ретортах, колбах, плавились, очищались, выпадали в растворах осадками и кристаллами чистые элементы — будущие модуляторы несущей волны главного излучателя.

Основной источник излучения этого генератора имел вид баллона из кварцевого стекла с причудливо торчащими из него рогами отводов, через которые входили внутрь электроды. Внизу, в двух углублениях толстого дна, — свинец, металл, не все тайны которого раскрыты наукой. Он один способен задерживать любые виды электромагнитного излучения; даже рентгеновы и гамма-лучи радия не могут пройти через свинец. В менделеевском ряду свинец занимает особое место; это последний из устойчивых элементов, не подверженных распаду. Все элементы с большим, чем у свинца, атомным весом радиоактивны: они непрерывно разлагаются на составляющие их невидимые частицы и исчезают в течение более или менее продолжительного срока. И ничто не может остановить этого распада.

Электронный поток из верхней части баллона падает вниз на свинец, нагревает его, плавит. Свинец кипит, наполняет баллон своими парами, которые сгущаются у охлажденных стенок и мелкими тяжелыми капельками сбегают по стеклу. Электроны с космической скоростью несутся сквозь пространство баллона, сталкиваются с атомами свинца, сбивают, сотрясают их атомные системы. Призрачный, сероватый свет выдает эти неслышные катастрофы. И вместе с ним через кварц свободно выходят волны — лучи, которые улавливаются окружающей баллон электрооптической системой и собираются в один невидимый поток.

Николай нашел способ менять волновой состав этого потока. Законы гармонических колебаний и модуляций помогли ему укротить упрямые «свинцовые» частоты, подчинив их ритму естественных излучений химических элементов. Так он получил возможность превращать луч генератора в луч любого металла, любого химического элемента.

Вот в этот-то напряженнейший момент исканий, оказалось, что некоторые детали оптической системы, заказанные в мастерской института, сделаны неудачно. Тунгусов отнес их обратно, но мастерская уже была занята очередной срочной работой. Приходилось ждать. Без этой оптики двигаться дальше было нельзя.

И Николай вдруг ощутил странную, пугающую пустоту вокруг себя. Работа, которой он жил каждую минуту, прервалась и стало нечего делать. Этого с ним еще не случалось. Раньше, в годы его «жизненной системы», которой он присягал навсегда, этого и не могло быть. «Завоевание культуры» — его самообразование и самовоспитание — требовало от него громадных усилий и массы времени и часто случалось, что Николай не знал «за что хвататься». И вдруг — нечего делать! Уж не стал ли он «инженером»?! Этот термин был придуман им же самим в эпоху великих битв с Федором, когда они еще устанавливали свои взгляды на жизнь, на свое назначение в ней. Перед ним всплыли строки из тетради, где он тогда записывал некоторые свои мысли. Там фигурировали два слова — Инженер, — с большой буквы, любимый символ всесторонне развитого, высоко культурного человека-созидателя, и «инженер» в кавычках и с маленькой буквы — олицетворение деловой, но мелкой, узко-ограниченной натуры, «ничтожество», стояло там в скобках..

Вспомнились эпизоды идеологических сражений. «Если ты хорошо строишь заводы, электростанции или конструируешь машины, — социализму наплевать, что ты не умеешь играть на скрипке, или не читал „Войны и мира“, или не болтаешь по-английски», — запальчиво утверждал Федор.

«Нет, брат, врешь… — не сразу находя достойный ответ на внешне убедительные доводы друга, и потому не очень уверенно парировал Николай. — И мыслишка у тебя в основе вредноватая… вижу ее хорошо, ты меня на скрипку не поймаешь…»

Николай тогда взъярился и, разойдясь, так расчихвостил друга за недооценку, — уже не только культуры, а и самого социализма, — что тот испугался своей ошибки и пошел на попятный.

А теперь, вот уже года два, как Николай только своей электротехникой и занимается, да, честно говоря, и не интересуется ничем, хотя ему так далеко еще до Инженера!