Генератор чудес

— Микроб, конечно, может быть и бывает инициатором болезни, так как он действительно вводит в организм какое-то новое химическое вещество, которое вызывает своеобразную нервную реакцию на одном из участков всей системы. Как правило, яд, внесенный микробом, по своей силе и качеству не доставляет нервам особых хлопот, выходящих за пределы их обычных, нормальных функций, и на этом скрытый процесс заканчивается, не приводя ни к каким болезненным проявлениям. В противном случае нервная сеть на этом участке перенапрягается в тщетных усилиях ликвидировать враждебное вторжение, и — ломается. Приобретает какие-то иные, искаженные функции. Вот это и есть истинное начало болезни. Нервная сеть связана, как единая электрическая сеть страны. Начинается своеобразная цепная реакция перестройки нервных функций. Что именно происходит при этом внутри самих нервов, мы еще не знаем. Во всяком случае, обычное равновесие в системе нарушается, создается новая картина нервных отношений, при которой болезнь — это уже «нормальное» состояние организма. Тут-то и появляются воспаления, язвы, отеки, опухоли и прочее — все то, что мы называем объективными симптомами болезни. Их теперь организует сама нервная система без помощи микробов.

— А все-таки микробы во всех очагах болезни оказываются, — перебила Анна. — Откуда же они берутся и чем там занимаются?

— Как — чем занимаются?! Живут, благоденствуют, плодятся! — вскричал Ридан. — Анка, милая, ты же знаешь, что в природе единственное назначение всего живого — сохранение и умножение своего вида. А как, скажи пожалуйста, бацилла Коха могла бы вообще существовать в природе, если бы был невозможен тот своеобразный процесс в организме, который мы называем туберкулезом? Ведь только он один создает среду, где эта бацилла может жить и размножаться… О!.. Нашел!..

Все еще держа в руке стакан с давно остывшим чаем, Ридан дважды возбужденно прошагал по дуге вокруг стола и снова остановился перед Анной.

— Да, нашел. Несомненно! Знаешь, что такое инфекционная болезнь? Это — способ существования болезнетворных микробов! Приспособление! Ну, конечно!.. В здоровом организме болезнетворные микробы размножаться не могут, там нет для них подходящих условий. Но они присутствуют. Мы их вдыхаем с воздухом, которым дышим, поглощаем с пищей, носим на поверхности тела… Они присутствуют и ждут. И вот, при каких-то обстоятельствах, нам неизвестных, они получают возможность совершить этот незаметный толчок, пустить в ход механизм специфической нервной перестройки. Конечно! Их биологическая миссия выполнена. Процесс неизбежно приведет к распаду тканей, воспалениям — словом, к появлению в организме очагов такой среды таких условий, какие необходимы для развития новых поколений этого вида микробов. Они немедленно заселяют очаги и начинают бешено размножаться. А может быть… даже…

Ридан снова замолк, многозначительно поглядывая на Анну, и она уже видела, как блестит в его беспокойных глазах какая-то новая, неожиданная мысль.

— Очень возможно… Очень возможно… — повторял он, все более уверенно. — Что в этих очагах… микробы не только размножаются… но и… держись, Анка… зарождаются!

— Как зарождаются? Без помощи себе подобных?!

— Без. Их формирует среда, специфические условия… Это ведь клетки…

— Ну, знаешь… — Маленькая буря вскипела в душе Анны. Она быстро подавила возмущение, — пора привыкнуть к парадоксам отца, в конце концов, это его обычная манера… Но что будет, если он выскажет эту, только что родившуюся идею о самозарождении микробов перед учеными! Этим он погубит себя… Тут Анна снова (уже не раз это случалось в последнее время) почувствовала себя «старшей» в их содружестве, — ведь только ей он способен так свободно раскрывать свои творческие устремления, и только она может предостеречь его от опасного увлечения…

— Ладно, Анка, — успокоил ее Ридан. — О самозарождении можешь не записывать… Такая мысль не забудется. Я почти уверен, что она верна, она многое может объяснить… А пока оставим ее… Итак…

— О нервах и микробах довольно. Все ясно, — вставила Анна.

— А что ясно?

— Что болезнь организуют нервы, а микробы только толкают их на это, а потом пользуются результатами.

— Чудесно! — рассмеялся Ридан. — Значит доходит! А отсюда вывод: когда мы приступаем к лечению, что происходит всегда после появления симптомов, то есть когда механизм болезни уже пущен в ход — борьба с микробами становится бессмысленной: она не может прервать болезнь. Другое дело, если мы каким-либо способом нарушим тот ненормальный нервный режим, который ее организует. Тогда болезнь потеряет почву и прекратится, а организм сам в два счета вышвырнет всех микробов.

Ридан замолк: как «аудитория»? Анна взглянула на отца и улыбнулась. Она давно чувствовала, что во всем этом теоретическом построении не хватает главного: убедительных доказательств. Без них нечего и думать об успехе новой теории.

— И это можно сделать? — спросила она.

— Не только можно, но это уже делается. — Ридан рассказал, как Дубравин и Данько лечили маляриков «массажем» спинною мозга.