Генератор чудес

— Молодец, Анка! — одобрил Ридан. — Правильный вопрос. Именно это надо понять прежде всего. Вывод простой: старость есть по существу то же самое, что и всякая болезнь. Разница только в форме процесса и во времени его течения. Старость очень сложная штука. Это сумма многих слагаемых. С одной стороны, ее подготовляют постоянные законы так называемого «нормального» развития, а с другой — неизбежные исключения, более или менее случайные отклонения от этих законов. Что преобладает — неизвестно, но мы прекрасно знаем, что человек никогда не умирает просто «от старости». Непосредственная причина смерти всегда «болезнь», то есть нарушение нормальных функций организма. Это или склероз, или истощение, вызванное, например, поражением пищеварительного аппарата, или расстройство работы желез внутренней секреции. Вот эта-то болезнь, от которой человек погибает в старости, и есть результат, подготовленный историей данной частной жизни, результат многих процессов, явно или скрыто протекавших в организме и оставлявших в нем свои следы. Внешне эти следы сказались в изменении кожи и окраски волос, лысении, замедленности рефлексов и во многом другом. Это внешние симптомы болезни, как, скажем, сыпь при скарлатине. Таким образом, вот тебе ответ на вопрос: та старость, которую мы знаем и которая на наших глазах приводит людей к смерти, есть болезнь.

— И болезнь излечимая?

— Конечно. Ты же видела Сильву. Правда, это легкий случай, потому что мы не слишком запустили процесс, но принципиально он ничем не отличался от естественного.

— Хорошо… Кажется, я начинаю понимать. Ты говоришь: «старость, которую мы знаем». Ты, очевидно, хочешь сказать, что в нашей жизни эта самая старость — болезнь всегда наступает раньше, чем естественная старость и смерть, как нормальный результат развития организма? И если человек будет избавлен от этой преждевременной старости, то продолжительность его жизни увеличится. Так?

Ридан вдруг рассмеялся.

— Сказано правильно! — воскликнул он. — Но я уверен, что под этими словами ты разумеешь не то, что я.

— Как? — удивилась Анна.

— А вот проверим. Ты думаешь, что если человек избавится от «преждевременной» старости, то он проживет еще немного и потом умрет «естественной» смертью?

— Да.

— И, очевидно, на этот раз смерть придет уже без старости… Человек перед смертью будет выглядеть здоровяком, с густой черной шевелюрой, блестящими, ясными глазами, гладкой кожей и с бодрой походкой. А после смерти врачи разберут его по косточкам и никаких поражений в организме не найдут? Ведь так? Ибо если бы оказались какие-нибудь органические дефекты, приведшие к старости, то эта смерть была бы опять «неестественной». Словом, «естественная» смерть должна наступить без конкретных, реальных причин! Понимаешь, какой абсурд?

Анна сидела в глубине большого дивана и почти испуганно глядела на отца. В самом деле, представить себе эту «естественную» смерть без обычных спутников старости она не могла. Но тогда что же такое естественная смерть?

— Да, верно, — согласилась она. — В чем же я ошибаюсь, не понимаю…

— А в том, что никакой «естественной» смерти в природе нет. Есть просто смерть, и она всегда одинаково неестественна и принципиально преодолима.

Теперь Анна совсем опешила.

— Позволь папа… Что же тогда получается? Болезней нет, старости нет, смерти нет. Человек бессмертен? — почти возмущенно бросила она.

Ридан узнал этот протест и тотчас увидел перед собой целую аудиторию «скептиков». Именно таким возмущением, пожалуй, и будет встречен его доклад, для которого он накопил слишком много взрывчатого вещества новых идей.

— Если бы не протест, который звучит в твоих словах, ты была бы сейчас очень близка к истине, — ответил он.

— Человек бессмертен — это истина?!

— Во всяком случае, это положение вернее и полезнее, чем то, которое ты с таким жаром отстаиваешь. Ведь ты хочешь сказать, что человек смертен, то есть, что в силу каких-то биологических законов, действующих в его организме, он не может прожить больше определенного максимума лет?

— Конечно.

Ридан молча прошелся по кабинету несколько раз.

— И ты имеешь какие-нибудь аргументы в пользу того, что такой предел существует?

— Но, папа, ведь бессмертия нет, человек умирает. Все животные умирают, и история не знает исключения.

— Ну, Анка, это уже совсем грубая ошибка. «Человек умирает» — это факт, и если бы ты утверждала только, что человек умирает, никто тебе не смог бы возразить. Но ведь ты говоришь «человек смертен», то есть провозглашаешь некий закон. А разве можно возводить факт, как бы он ни был очевиден и постоянен, в степень закона, не объяснив этого факта, не определив причин и механики явления! Согласись, что если бы Коперник не раскрыл механику движения небесных светил, человечество продолжало бы считать, что Солнце вращается вокруг Земли, — это ведь достаточно очевидный факт и история тут как будто тоже «не знает исключений»! Нет, Анка, прежде чем утверждать, что человек смертен, не угодно ли выяснить, почему он умирает.