Генератор Кошмаров (СИ)

- Если надумал блевать, то предупреждай, пожалуйста, заранее, - попросил угрюмо насупившийся арлекин. – У меня, знаешь ли, костюмчик с иголочки, ещё ни разу не стиран, как новенький.

- Обязательно учту, - Алан сощурил тёмные глаза, яростно двигая желваками. Если бы в подобном состоянии его увидел младший помощник шерифа Кларк, то непременно бы обделался от страха.

Существо, безжизненно глядевшее на них через призму стекла полными убийственной тоски выпученными глазами, неслышно колыхалось в мутном формалиновом растворе, как будто внутри ставшего для мальчика последним пристанищем аквариуме разыгрался шторм. Скрюченные пальцы безвольно цеплялись за волнующуюся жидкость, подогнутые ноги не касались днища огромной колбы, отвисая двумя жалкими вялыми отростками. Кожа мальчика приобрела насыщенный серо-землистый оттенок, туго обтягивая раздетое донага костлявое тельце и прорисовывая каждую вену и жилку, каждый кровеносный сосудик и хрящик. Грег превратился в натуральный анатомический атлас. Нет, не превратился, мрачно поправил себя Алан. Его ПРЕВРАТИЛИ. ИЗМЕНИЛИ. Приоткрытый в беззвучном крике рот мальчика обнажал жёлтые неровные зубы, похожие на прореженный частокол ветхого штакетника. Осунувшееся, одутловатое лицо с запавшим носом и выпученными, как у краба глазами не могло принадлежать семилетнему ребёнку. И в довершение всего монстр, в которого превратили бедного Грега, был абсолютно лишён волосяного покрова. Лысая голова матово блестела в свете падающих на колбу лучей уличных фонариков.

Алан круто развернулся на каблуках и вышел из шатра. Засунутый за ремень револьвер больно врезался в поясницу, вынудив юношу недовольно сморщиться. Не отстающий ни на шаг арлекин панибратски обнял Блейза за талию и вкрадчиво промурлыкал:

- Эге-ге-ей… А у тебя очень большая и серьёзная пушка, да, сынок?

Остановившись, Алан посмотрел на циркача сверху вниз.

- Большая как противотанковое ружьё и опасная, как сам дьявол. Ты что-то имеешь против?

- О, нет-нет, дружище! Я, как и всякий законопослушный гражданин, за мир во всём мире. И неважно, чем достигается это шаткое, зыбкое равновесие, зовущееся спокойствием и порядком. И не забывай старую добрую поговорку – прав тот, у кого больше ствол!

- Думаю, мы с тобой найдём общий язык, - одобрительно сказал Алан, освобождаясь от объятий арлекина.

Нарисованная на лице Бинго грустная улыбка пришла в движение. Паяц ковырнул утоптанную землю загнутым носком башмака и смущённо сказал:

- Представляешь, после того, как я превратился в это пугало огородное, - арлекин тряхнул головой – бубенцы на рогах колпака не замедлили отозваться звонким дилинь-дилинь, - я обнаружил в себе противоестественную, подозрительную, странную тягу… Понимаешь, о чём я?

- Вон оно что… - задумчиво протянул Блейз, изучая ставшее вечным вечернее, затянутое свинцово-серыми тучами небо. – Ну что ж, теперь мне ясно, почему ты полез обниматься. И всё такое.

- Обниматься? – удивлённо переспросил Бинго. – Всё такое? Ты что имеешь в виду, мой юный извращённый дружок? Учти, чтобы ты там себе не навыдумывал, руководствуясь исключительно недальновидностью и слепотой, на деле всё обстоит совершенно иначе! Обниматься! Ты что это решил? Что я «поголубел»? Что я превратился в арлекина-гомосека, что ли?..

- Да ты сам сказал, что в тебе проснулась какая-то там противоестественная тяга! – без тени улыбки Блейз быстрыми шагами удалялся от злополучной кунсткамеры. Больше его в цирке «Невозможное – возможно» ничто не держит. У юноши зародилось такое чувство, что он был здесь в последний раз, и больше никогда в жизни не вернётся сюда.

Бинго, на некоторое время застыв в ступоре, подпрыгнул, как ужаленный и бросился догонять свежеиспечённого напарника. Зыбкую тишину сумерек наполнил мелодичный перезвон бронзовых колокольчиков.

- Эй, ты куда так разогнался? – арлекин забежал на пол корпуса вперёд и упёрся обеими руками в грудь Алана. – Ого! Да ты в отличной форме! Мышцы, как железо… Нет-нет-нет, ты опять не так понял! И нечего на меня смотреть, словно у меня на носу выросла сосулька! Всё совсем не так. Просто, просто дело в том, что я обнаружил в себе тягу к рифмоплётству, к сочинительству. Да, чёрт тебя дери, я начал сочинять стихи!

- Стихи? – остановившись, Алан с изрядной долей скепсиса посмотрел в умоляющие голубые глаза Бинго. – Ты хочешь сказать, что не только внешне, но и отчасти внутренне перевоплотился в настоящего средневекового арлекина, в бродячего менестреля, распевающего романсы о несчастной любви и разбитых сердцах?

Сложив руки на груди, Бинго радостно закивал.

- Я был уверен, что ты меня поймёшь! Конечно, между арлекином и бардом имеется определённая разница, но в целом и общем суть ты уловил правильно. Хочешь послушать?

- Что послушать?

- Ну стих. Мой рождённый в творческих муках шедевр позднесредневековой поэзии.

- Я не совсем уверен, что мы выбрали для этого самое удобное время…

- Ну пожалуйста! Пожалуйста?.. – Бинго скорчил плаксивую физиономию, приподнимаясь на носочки и жалостливо заглядывая в скрытое нечесаными волосами лицо высокого юноши.