Генератор Кошмаров (СИ)

Шелли не верила во всю эту потустороннюю чушь, замешанную на старинных побасенках и детских страхах. Но сейчас ей как никогда хотелось сбежать. Уйти за грань. В иную реальность. Шелли хотела скрыться в другом месте, подальше отсюда и ото всех проблем. Она хотела уйти в Страну Чудес. Пусть ненадолго, но уйти и забыться. Но это было невозможно. Сведённые от напряжения пальцы девушки, стискивающие раму зеркала, побелели и задрожали. Из уголка левого глаза выкатилась одинокая слезинка. Задержавшись на мгновение у истока, слезинка покатилась по щеке, оставляя за собой тускло сверкающий в свете проникающих в комнату серебристых лучей такой же одинокой, выглянувшей из-за туч луны, размытый след.

Девочка сделала над собой неимоверное усилие, чтобы разжать пальцы и отвернуться от зеркала, приковавшего её невидимым магнитом к застывшему отражению. Бегство в Страну Чудес не состоялось. Есть ли вообще другие миры кроме нашего, неожиданно всплыло в голове Шейлы, когда она устало рухнула на кровать? А если есть, то какие они? Кто там живёт? Люди, подобные нам или совсем уж невиданные и диковинные существа? Там лучше или нет? Или все миры без исключения подвержены тем же порокам и печалям, что и наш изрядно запутавшийся в собственных амбициях и дурных пристрастиях мирок? Шелли подумала, что заморачиваться на эту скользкую тему себе дороже выйдет. Это равносильно участвовать в споре на религиозную тематику в компании упёртого атеиста и истинно верующего христианина. Крайне неблагодарное занятие.

Шелли свернулась калачиком, подтягивая коленки к груди. В комнате было тепло, но девочка мёрзла. Непонятный холод пронизывал до самых костей, проникая, казалось, в самые отдалённые участки дрожащего от непонятного озноба тела. Шейла протянула руку и нащупала краешек тонкого одеяла. Не раздеваясь, закутавшись по самое горло, девушка замерла. Шейле казалось, что накрывшись одеялом, она отгораживается от неотвратимо наступающих со всех сторон проблем. Она спряталась и её не видно. Опасность минует, пройдя рядом, не замечая затаившуюся под одеялом девочку. Наивная детская иллюзия. Но как порой хочется вернуться в детство… Забыть о заботах, взрослых проблемах и неразрешимых делах. Шелли давно перестала ощущать себя ребёнком, лет где-то с тринадцати. И сейчас горько жалела об этом.

Я же ещё совсем маленькая! Господи боже, я же всё равно ребёнок! Мне всего семнадцать лет. Я, если уж начистоту, никогда по-настоящему и не любила. Я жила, погружённая в глупые мечты и несбыточные иллюзии. Иллюзии любви и грёзы возомнимого женского счастья. Но я не женщина. Я по-прежнему остаюсь ребёнком. Я никогда не знала мужчину. Я не знаю, каково это – отдаться мужчине. Я ничего не понимаю в этой жизни. Мне только семнадцать!

И я в заднице, мрачно, с депрессивными нотками подвела итог тяжким размышлением Шейла. Все мы находимся там же. В заднице. Алан не любит, когда я резко и грубо выражаюсь, вымученно улыбнулась девочка. Но если я скажу, что мы все по воле судьбы оказались в попе, что от этого изменится? Разве сможет перетасовка слов изменить общий смысл возникшей ситуации? Нет, разумеется. Алан. Любимый старший брат. Лучший друг. Зачастую самый близкий и родной человек в мире. Иногда невыносимый зануда и вечно сующий нос не в свои дела засранец. Но кем бы он ни был, он всегда оставался неотъемлемой частью её жизни. И если с Аланом что-нибудь произойдёт, её жизнь уже никогда не будет прежней. Шелли знала это. Она была уверенна более чем, что без старшего брата, готового умереть за неё и пожертвовать собой ради её же счастья (Шелли это точно знала), она превратится в совсем другого человека. А как иначе? Изменится её жизнь и изменится она.

Видит Бог, Шелли больше всего на свете хотела остаться прежней. И она хотела поскорее увидеть Алана живым и невредимым. Девочка остро пожалела, наверное, впервые, что не знает ни одной подходящей по случаю молитвы. Если бы она могла, она помолилась бы за скорейшее возвращение старшего брата домой. Она пропадёт без него. Да и сам Алан… Ну он же такой ранимый, такой сентиментальный и чувственный! Вся его напускная, показушная невозмутимость и хладнокровие. Жёсткий взгляд и не сочетающаяся с внешней твёрдостью грустная улыбка. Странный, странный парень этот Алан Блейз. Алан, который хранит множество скелетов по шкафам и не терпит вмешательства в личную жизнь. Алан, который держит себя на расстоянии в несколько миль от желающих первыми протянуть ему руку помощи и предложить свою жилетку в качестве носового платка.

Шелли любила его. Она всей душой любила своего брата. Пожалуйста, взмолилась Шелли, сжимая кулачки, пожалуйста, пусть у него всё будет хорошо. Пусть Алан будет счастлив! Пусть он вернётся живым и невредимым. Шелли взывала к высшим силам со всей неистовостью и детской непосредственностью. Так может молиться только ребёнок, до последнего искренне верующий в торжество справедливости и победу добра над злом.