Генетическая одиссея человека

Периодически африканские леса сильно страдали от климатических изменений: из-за малого количества осадков за последние 10 млн лет их площадь существенно сокращалась несколько раз. Один особенно сухой период, имевший место 5–6 млн лет назад, привел фактически к исчезновению Средиземного моря, что сильно ударило по африканскому климату. Во время этой продолжительной засухи некоторые из обитавших на деревьях обезьян могли переместиться к кромке леса, чтобы воспользоваться дарами лугов. Но так как обитающие в лесах обезьяны являются собирателями (шимпанзе иногда убивают и едят обезьян, но их рацион состоит в основном из фруктов и насекомых), те, кто перешел к жизни в саванне, должны были стать охотниками, потому что крупным приматам довольно сложно жить в саванне исключительно за счет собирательства — растения и насекомые просто не обеспечат их достаточным количеством пищи. Калорийную, богатую белком диету составляют лишь животные, особенно млекопитающие. Поэтому нужно было охотиться на живущих в лугах млекопитающих, избегая при этом внимания других живущих рядом плотоядных животных, что, по-видимому, и способствовало развитию человеческого мозга.

Если представить жизнь как игру в шахматы, то причины и следствия эволюции мозга приобретают немного больше смысла. В хорошие времена, когда окружающая среда постоянна, игра может быть довольно простой, приводящей к мату, возможно, уже в начале игры. Если вы голодны, вы находите кусочек фрукта или используете травинку, чтобы извлечь термитов из их укрытий. Все просто. Жизнь в лесу протекает таким образом изо дня в день. Причина, почему при уничтожении лесов вымирает так много видов, заключается в том, что они просто не в состоянии справиться с новыми условиям — они слишком хорошо приспособлены к своей прежней среде обитания. Орангутаны великолепно приспособлены к жизни в тропическом лесу Юго-Восточной Азии, но они плохо приживаются в лугах, образующихся вследствие подсечно-огневого земледелия. Когда наступают трудные времена и окружающая среда меняется, вы должны просчитывать свои ходы заранее, и игра в шахматы становится более сложным занятием. Таким образом, люди процветают именно потому, что мы как вид родились в условиях меняющейся окружающей среды. В каком-то смысле мы биологически адаптированы к адаптации. В то время как для других животных характерна сложная морфологическая адаптация, у нас есть только наш разум, и наша адаптация проходит в форме изменений в поведении.

Один из результатов обладания высоко адаптивным разумом — развитие культуры. Возможно, начав с развития технологии ведения совместной охоты, опирающейся на сообразительность и социальное взаимодействие, человеческая культура вышла за утилитарные пределы, включив в себя искусство, науку, язык и все другие атрибуты «человеческой» жизни. Хотя мы и не являемся первыми гоминидами, проявившими необычную культурную адаптацию, мы — единственные, кто довел ее до такого совершенства. Существуют, например, доказательства, что у неандертальцев существовал групповой уход за больными. А найденное в расположенной в современном Узбекистане пещере Тешик-Таш ритуальное захоронение неандертальского ребенка в окружении козьих рогов свидетельствует о более глубоком осмыслении ими своего места в мире. Именно культура характеризует Homo sapiensи делает нас тем, кто мы есть. Не будь первых проблесков культуры, наши гоминидные предки никогда бы не отважились выйти за пределы африканского леса в саванну. И, не имея этого козыря, мы никогда бы не пережили того, с чем столкнулись при переселении из Африки в Евразию, произошедшем около 50 000 лет назад.

Бактериальный суп

Когда одну бактерию помещают в богатый питательными веществами бульон и позволяют делиться сначала на две бактерии, потом на четыре, потом на восемь и так далее, происходит интересная вещь. Как мы видели ранее, всякий раз, когда ДНК воспроизводится — во время размножения — возникают случайные ошибки, называемые мутациями. Это те самые изменения в рецепте супа, которые происходят естественным образом при передачи его следующему поколению. Такая же картина наблюдается при делении бактерий. Таким образом, в нашем быстро заселяемом бактериями бульоне мы начинаем обнаруживать уникальные генетические линии, образующиеся в результате небольших изменений в их геномах. Если мы исследуем последовательности ДНК бактериальной популяции через несколько поколений, мы едва ли увидим различия между ними. Но если подождем несколько сотен поколений (для бактерий это всего лишь пара дней), то увидим огромное количество вариаций. Как и в случае эволюции белка в понимании Цукеркандля и Полинга, чем дольше растет популяция, тем больше мы видим изменений. Проще говоря, генетических различий больше между двумя бактериями, случайно отобранными из более старой популяции, чем между бактериями из более молодой популяции.