Генетический дрейф

Тем не менее Анька заглянула в тесное помещение и быстро вернулась назад.

– Представляешь, весь ликёр выгребли!

– Нравится?

– Ничё так.

Это не местные, у них кумкват-ликёр в печёнках сидит.

Второй магазин был гораздо больше, товара на полках осталось прилично. Ну-ка, что тут припасено?

– Ань, ты пока за тылами посмотри, а я…

– Конечно же ты! – возмущённо фыркнула подруга.

Шоколада на полках было много. Я первым делом начал сгребать в рюкзак вытянутые треугольные батончики «Таблероне», которыми по неизвестной причине завалены абсолютно все дьютифришники планеты Земля.

– Ширпотреб! – почти сразу остановила меня девушка. – Хороший бери, австрийский или бельгийский, в плитках.

Грёбаный насос! Французы ещё и весь приличный вискарь подчистили! Глазам своим поверить не могу, не должны франки виски глушить, у них для того коньяки есть! А где же самость, национальная гордость и наследственная дегольщина? Устойчивый штамп смазался, похоже, общественно запретный плод сладок вдвойне… Зато коньяки остались! Зараза, я ж коньяк не люблю!

– Водку возьми, – посоветовала Анька.

– Тоже не по кайфу. Придётся брать конину или набирай что хочешь.

Добавив к добытому пару блоков сигарет, мы грабёж закончили.

В зале ожидания чистой зоны несколько больших окон, выходящих на лётное поле, были вынесены взрывной волной, крупные осколки блестели на плитке, чему я удивился. Мне казалось, что стекло должно было либо расколоться в мелкий бисер, либо остаться висеть на плёнке.

– Можно идти, пусть лопает, маленькая, – объявила Ани.

– Сейчас…

Я, всего пару раз наступив на осколки, осторожно подошёл к пустой раме панорамного окна и выглянул наружу.

Стемнело, лишь призрачный отсвет заката всё ещё разливал на западе слабую красноватую отмывку Яркие греческие звёзды то и дело скрывались за облаками, плывущими в высоте. Издалека движется грозовая туча, если ветер не изменится, то непогода может задеть и аэродром. Это последние дожди. Ещё немного, и от освежающих ливней останутся лишь воспоминания, всё лето и осень на Корфу будет стоять жаркая безветренная погода. Никаких осадков: абсолютный рай для пляжников, реальный кошмар для непосед.

Видимость, в общем-то, нормальная, я уже привык к настоящей ночной темноте южных широт, в которой нет разноцветного сияния рекламных вывесок и множества ярких огней, мерцающих по берегам. С каждой ночью глаза всё больше и больше привыкали обходиться без дополнительной подсветки, это очень важно. Поначалу тяжело было – теперь и фонарь зачастую не нужен, вполне хватает света звёзд, а уж если луна выглянет, так хоть книжки читай! Как в древности всё теперь, по-честному… Адаптировался, научился – выжил. Поленился, забил на практику, решив отсидеться на запасах, – в грунт.

В темноте за взлётной полосой жизнеутверждающе светилась россыпь тусклых огоньков Чайна-тауна. Чёрт возьми, да это самое прекрасное зрелище последних дней! Жизнь в её новом проявлении.

Смотри-ка ты, и на горе слабый огонек виден! Похоже, жилое место находится где-то возле главного локатора аэропорта. Кто-то из местных? Или же там теперь наблюдательный пост китайцев, предусмотрительно поставленный на господствующей высоте? Мне захотелось посмотреть на новый мир с небес, пролететь неторопливо над бухтами, с интересом определяя, где ещё теплится жизнь, а откуда человек отступил надолго, если не навсегда.

В заливе за мысом Перама – ни огонька, противоположный берег огромной бухты ещё просматривается, но обнадёживающих светлячков, если даже они и горят где-то там, среди мёртвых глыб суперотелей, не разобрать – сейчас нет идеи тратить электричество ради украшательства.

Где-то на улице хрустнуло.

– Ты слышал, Гош?

– Кошка бродит, – отмахнулся я, но тут же и сам дёрнулся. – Ладно, уходим, тут действительно жутковато.

– Не знаю… Кошки так не топают.

– Да ладно тебе. Э-э! Ты с пестиком поосторожней, а то пальнёшь на нервах.

– И пальну! Именно на нервах!

– Хорошо, выходим по-боевому. У дверей фонари выключаем, чтобы мишени на лбах не рисовать.

Не очень-то приятные минуты, которые мы провели в тёмной коробке опустевшего авиакомплекса, показались часами. Терпимо, но напряжение нарастает, наверное, устала башка всего опасаться, воображение начинает заряжать панику, пока лёгкую. Надо в схрон идти, к Светке.

– Стоим, смотрю в прибор.

Вправо-влево… Проезд возле фасада длинного здания был пуст.

Подождали ещё пару минут, вслушиваясь в тишину Никаких подозрительных звуков. Слышен стрёкот цикад вокруг небольшого озера. Как я выяснил совершенно случайно (инфа для служебного пользования, а не для туристов), в этом водоёме разводят рыбу для таверн и ресторанов Канони. А повара легко выдают её за свежевыловленную.

Истерический хор цикад изредка разбавляло громкое уханье местных диких голубей, почему-то эти птички именно ночью хотят быть похожими на сов.

– Нормально всё. Говорю же, кошка.

Только собрались идти, как у меня на груди включилась рация.

Пш-шш…

– Ребята, вы меня слышите? Приём.

– На связи, Свет, чё там у тебя? – Я с тревогой глянул на Ани, рукой показывая на тротуар, стой тут пока.