Генетический шторм

По сторонам мелькали пустые новенькие мини-отели и гостевые дома, расплодившиеся после Олимпиады. Впереди начинался длиннющий левый поворот, огибающий территорию спорткомплекса. Сам стадион сначала не было видно, скрыт за разросшимися кустами и деревьями. Рассмотреть с новой эстакады, что на стадионе делается, практически невозможно. И тут я неожиданно решил поменять план и заехать в парусный центр, где обычно у причалов стоит много вкусного. Есть ли что сейчас – большой вопрос, владельцы вполне могли на своих же судах и свалить.

Мы покрутились в поисках съезда и вскоре уже катили к яхт-клубу.

«Пш-шш…»

– Дед, как там в яхт-клубе? Есть что смотреть?

– Причалы почти свободны, в марину не заходил, с моря глянул. Людей не увидел. Больших моторных судов нет, удрали. Стоят три парусные яхты и мелочь. Яхты такие нам нужны? Я как-то не особо-то в них понимаю…

Еще яхтсменов искать! Теоретически, пригодились бы, если отогнать. Зацепить на буксир? Подумаю.

Вскоре Линна что-то заметила:

– Кто-то на поле есть, Гарик.

– Останавливаемся, – скомандовал я без особой тревоги в голосе, памятуя о собственном носе, не раз подвергавшемуся риску при резком торможении.

И уже сноровисто полез наверх – сегодня у нас День гимнаста. Встав с биноклем, я посмотрел на футбольное поле и тут же крикнул напарнице:

– Линна, давай сюда! И свой лорнет захвати.

Плюс один сюрреалистический мазок на общей картине.

На пустом футбольном поле играл человек. И никого больше.

Одинокий футболист был одет в новенькую, с иголочки бело-оранжевую форму сочинской «Жемчужины». Странный мужик брал в руки белый мяч, неспешно отходил на одиннадцатиметровую отметку, долго ставил снаряд, вдумчиво разбегался и пробивал пенальти по пустым воротам. Хорошо пробивал, между прочим, в девяточку. После чего футболист как бы кого-то высматривал, затем что-то кричал в сторону пустых трибун и… опять шел к воротам. Там он становился в центр вратарской линии, приседал, вытягивая руки, дергался, ловя момент удара… и прыгал в пространство, ловя или пропуская несуществующий мяч, который только что сам же и забил.

В зависимости от виртуального результата мужик или падал в горестных перекатах, или бросался бегать по кругу с поднятыми большими пальцами, победно задирая майку. И так продолжалось раз за разом – за нападающего, за вратаря.

И гортанный вскрик каждый раз.

Чудовищной силы сцена. Множатся их ряды.

– Могилы видите? – спросила Линна, глядя чуть дальше.

Сумасшедший футболист настолько приковал мое внимание, что я не заметил самого главного: у противоположных ворот на зеленом газоне теснился небольшой свежий частокол примитивных похоронных крестов. Кто захоронен, почему на футбольном поле, где грунтовая подложка наверняка не из лучших… Игроки команды?

Вертушкам есть где сесть. Но символика места отчетливо нехорошая, вряд ли такое понравится пилотам геликоптера.

– Что можем предпринять? – заполнила затянувшуюся паузу Лидия Аркадьевна.

– Самим такими не стать, – только и смог буркнуть я.

– По крышам, заметьте, он не скачет.

– Еще не вечер, – обнадежил я.

И соврал. За полдень перевалило, вечер-то уже близится, долго валандаемся.

К яхт-клубу мы не проехали, наткнувшись на очередную табличку, на это раз грозно предупреждающую:

«Территория закрыта, занята. Проезд воспрещен, будем стрелять».

Тут тоже стрелки завелись. Яхтсмены-терминаторы. Хоть бы способ связи указали, раз блок поставить душка не хватает. И черт с вами, сидите куркулями, дурачье.

Дендрарий и цирк прошли на удивление спокойно, хотя именно здесь я и ожидал увидеть людей. Ясно – чем глубже мы лезем в ливер умершего мегагорода, тем чаще будут встречаться спасшиеся. Пока никого не встретили. Правда, с двух высотных зданий, что стояли сразу за нижним пунктом подъемника, на нас точно смотрели, отвечаю, я успел засечь блик закрывающегося стекла. Ну и пусть сидят, в этом мире тебя никто не неволит.

Зато попалась действительно интересная надпись – стандартный рекламный штендер кто-то подрезал у конторы сотовой связи и поставил его прямо на проезжей части. На листе картона чуть больше формата А4, закрепленном скотчем, жирным синим маркером было написано:

«Выжившие евреи! Мы на 16-м Совхозе!»

Нет, ну ты посмотри, а!

Мимо проезжали, но ничего и никого не заметили, хотя и останавливались. Впрочем, моя рожа шансов на приют у евреев не оставляет, чего звать попусту. Вот и не позвали, так, что ли? На обратном пути загляну, почти соседи, как-никак. Они, смотрю, тоже еще не вкурили правила нового мира. Не поняли, что притока эмигрантов самых разных специальностей больше не будет – теперь выживет только генетический микс, который не свалится от одного ударом очередной разновидности генки. Только такие общины и надо делать, без национальностей вообще, совсем на другой основе, простой, как бубен – на желании гарантированно выжить.