Генетический взрыв

В любом случае гугонцы тоже глобально проиграли, сумев захватить с собой очень ограниченное количество ресурсов и не сумев сохранить или же разработать заново технологии, которые помогли бы им покончить с землянами быстро. Черные не имеют даже подходящего для земных условий вооружения, а их средства передвижения, отлично заметные, относительно медлительные в атмосфере и небольшие размером, – далеко не самый лучший вариант боевой техники для ведения войны на планете. Их огненные снаряды не обладают достаточной эффективностью, лучеметы не режут мишень, как в кино, а просто посылают импульс, быстро теряющий с расстоянием энергию. Они не готовились к такой войне, это технологии войны в космосе, да и то какие-то урезанные. Схватили под мышку, что под руку попалось…

Они тоже неудачники.

Но их нужно изучать, системно, планомерно.

Пока что этим занимается только Негадов, да и то лишь в военно-прикладной части: как черные двигаются, какие у них привычки и способы ведения боевых действий, когда и как стреляют, насколько быстро устают, в каких случаях отступают, в каких напирают. Понятно, что именно это нам сейчас и требуется. А ему хочется заниматься другим, все об этом знают… Чем они питаются, какой у них диапазон комфортной температуры, давления, влажности, тяготения и освещенности.

Язык! Эфирный перехват их радиообмена пока что совершенно бесполезен, радистам решительно невозможно разобрать весь этот барботаж. Пару раз пойманных живыми гугонцев доброхоты с наручниками и клещами даже пробовали пытать, будто те могли что-то рассказать им, если не на чистейшем, то хотя бы на ломаном русском… Где вы, умельцы-шифровщики, где чудо-приборы, размером с пачку сигарет, которые сразу транслируют любой инопланетный язык! Эти сволочи отлично понимали, что, пока численность населения планеты не снизится катастрофически, удачи им не видать, вторжение захлебнется в первые же часы после начала операции. А теперь, когда каждый специалист у землян на счету, а по большинству отраслей их днем с огнем не сыскать, у врага появился шанс.

Залетин рассказывал, как наши истребители успешно действовали против тарелок. НЛО ничего им противопоставить не могли, ракеты «сушек» легко догоняли тарелки, не показавшие гиперзвуковых скоростей. Только вот беда: после каждого нового удара по местам расселения людей генетическим оружием самолеты и вертолеты поднимались в воздух все реже и реже, пока полеты не прекратились совсем.

Сейчас в Крыму нет ни одного летчика, способного поднять в воздух грозную боевую машину. Вроде бы под Севастополем работает какая-то секция или школа – так я понял из мельком подслушанного разговора, – где люди стараются возродить летное ремесло, но от дельтаплана и кукурузника до сверхзвуковой боевой машины – как до Енисея пешком.

Обобщая, скажу так: у нас сейчас вся жизнь происходит в пешем режиме.

* * *

Мои исторические размышления на тему «Как нам обустроить Россию» происходили на свежем воздухе, на балконе пятого этажа, где я, попивая из кружки уже остывший кофе, сидел на мягком оранжевом пуфе, симпатичном наследии интерьеров отеля.

С высоты мне были видны горы Красной Поляны в закатных красках, река, вплоть до самого устья, и по-зимнему серое Черное море. Внизу, на дощатых стланях, женщина с дочкой полоскали стираное белье, правее их метров на сто двое пацанов с легкими спиннингами караулили вечерний клев. Напротив, возле темного корпуса подбитой летающей тарелки, к виду которой все давно привыкли, в поисках вкусных лягушек расхаживал аист – все шло своим чередом.

Перед входом в отель стояла тачанка, защитного цвета уазовский пикап, в кузове на турели под чехлом спал крупнокалиберный «Утес». Это готовый к выезду на маршрут патруль уточняет в диспетчерской оперативную обстановку. Обычно в экипаже два человека: водитель, он же старший группы, и оператор-наводчик, на спокойных участках оба сидят в кабине. В этом экипаже рейнджеров было трое. Значит, они отправляются в самый длительный маршрут, в сторону Олимпийского парка и далее на Веселое, к берегу реки Бзыбь, где проходит граница русских земель и Сочинского анклава. Там, у реки, близ устья, живет небольшая община, не так давно присоединившаяся к владениям Залетина. Далековато, конечно. В таких случаях мы ультимативно перетаскиваем людей поближе, но Залетин решил поставить на границе опорный пункт. Значит, нужен патруль.

Часы подсказывали, что скоро начнется совещание. Впрочем, время еще было, и я решил навестить шефа. Рядом с «Цитрусом», буквально через забор, стоял вычурных форм двухэтажный коттедж из разряда тех, где один день постоя стоил столько же, сколько месяц в стандарте приличной гостиницы. Там и разместился наш медпункт.

Спустившись вниз и перекинувшись возле кафе парой фраз с только что приехавшим на сходняк Себастьяном Перейрой, я вышел на набережную, немного постоял у реки и отправился к раненому другу.