Генетика этики и эстетики

В басне И. А. Крылова «Сочинитель и разбойник» разбойник в аду претерпевает менее длительные мучения, чем сочинитель, влияние развращающих писаний которого продолжается долго после его смерти. Как отравление считается более квалифицированным видом убийства, чем, например, удушение или убийство при помощи ножа и топора, так и стимулирование убийства хуже убийства. Но прекрасно сказано в драме Б. Шоу «Святая Жанна»: «Неужели Христос должен быть распинаем каждое столетие, чтобы спасти людей, у которых нет воображения?» Я охотно допускаю, что президент Трумэн не способен убить человека, но он был способен отдать приказ, чтобы сбросить атомные бомбы, убившие несколько сотен тысяч людей. Летчик, сбросивший бомбу, сошел с ума, так как он «видел» результаты бомбы, а Трумэн этого не видел. Но на стороне Трумэна было большинство американцев, ненавидевших Японию за вероломное нападение на Пирл-Харбор, считавших, что атомная бомба ускорит наступление мира и спасет жизнь многих американских солдат.

Но бывают рассуждения, где нет и таких оправданий. Во время разбойничьей войны сталинской России с Финляндией один мой знакомый, несомненно умный и гуманный в своей жизни человек, как-то выразился: «Уже соображения престижа заставляют нас закончить победоносно (до поставленной цели — полного подчинения Финляндии во главе с Отто Куусиненом) эту войну». Что это значит? Мы начали несправедливую войну и несравненно более тяжелую войну, чем думали. Но из-за соображений престижа мы должны закончить порабощение маленького героического народа, хотя такой престиж будет стоить многих тысяч жизней ни в чем неповинных людей. Наконец, возьмем случай, как говорят, не столь уж редкий во время войн. Два генерала со своими частями занимают соседние участки на фронте. Между ними лично весьма неприязненные отношения. На участке одного генерала яростные атаки врага, связанные с большими потерями и возможностью поражения. Своевременная помощь соседа облегчит положение и уменьшит потери. «Пусть его (т. е. не его, генерала, а находящихся в его подчинении ни в чем неповинных солдат) потреплют», думает его сосед. Он приходит на помощь не тогда, когда его помощь наиболее эффективна (в этом случае славу победы разделил бы и его ненавистный ему сосед), а тогда, когда неудача совершенно очевидна и вся честь падает на долю пришедшего на помощь генерала. Кажется, в «Войне и мире» такой случай описан для известного, весьма популярного генерала Ермолова, но это надо проверить. Были ли случаи, когда в конце жизни такой генерал каялся в своем страшном преступлении? Я об этом не слыхал. Значит, такой генерал хуже Ильинского или среднего разбойника, который нередко с сокрушением раскаивается в своих злодеяниях. Он, конечно, не лучше, но, вероятно, не хуже.

Все дело в моральном кодексе. «Не убий» в обычном смысле слова (т. е. нельзя без провокации убить в мирное время гражданина своей страны) прочно вошло в моральный кодекс, а до внедрения новой заповеди «Всяк ненавидящий брата своего человекоубийца есть» еще очень далеко. Война не считалась преступлением, напротив, военные считались самыми почитаемыми людьми в обществе, а для крупного командира рядовые солдаты уже не люди, а просто военный материал. Помню, в первую мировую войну в одной из газет (кажется, в «Новом времени») попалась такая фраза: «Россия может позволить себе роскошь расходования резервов, чего не могут, например, Франция или Англия». Из-за большого количества населения Россия может более беспечно идти на большие потери. Такие большие потери иногда составляли даже объект хвастовства. Мой двоюродный брат, воевавший в первую мировую и погибший в гражданскую войну, возмущался хвастовством многих офицеров: «От моей роты осталось 20—30 человек и т. п.», видевших в больших потерях проявление героизма, которым можно похвастаться. Мой кузен резонно им отвечал: «Чем хвалитесь? Большими потерями. Вы хвалитесь тем, например, что взяли определенную высоту ничтожными потерями, а не тем, что от роты почти ничего не осталось».

Недостаток воображения, когда хорошие люди говорят фразы, не представляя совершенно ясно, что за этими фразами реально кроется, создает колоссальную общественную опасность, несравненно большую, чем наличие в стране нескольких сотен или тысяч бандитов, так как такое отсутствие воображения, придание чрезмерного веса «престижу» и проч. является важным источником международных конфликтов и войн, по сравнению с которыми рядовой бандитизм является жалкой игрой.