Генетика этики и эстетики

Единство этики в коллективе опирается на множество ненаследственных механизмов — стремление к награде, авторитету, допуску в общественно весомую группу, страх наказания, остракизма. Боязнь совершить антиэтический поступок, стремление к этичности несомненно опираются и на совесть, свойство наследственное, но, так сказать, не конститутивное, а скорее, индуктивное, если пользоваться терминологией генетики бактерий. Будучи в целом генетически детерминированной, выкованной в огне естественного отбора, совесть в целом и многие ее компоненты — чувство в высшей степени «индуцируемое», возбуждаемое, пробуждаемое. Множество данных свидетельствует о том, что эмоции, с нею связанные, требуют воспитания еще в детском возрасте. По Фоссу, ребенку лет до восьми правила должны задаваться жестко регламентированными, поддерживаться дисциплиной и психологическим барьером — угрозой отнятия ласки. Лишь позднее ребенок начинает понимать разницу между проступком случайным и совершенным сознательно, что виновность предполагает наличие злого умысла. Лет до восьми ребенок может не понимать разницы между умышленным и случайным нанесением ущерба. Но ведь только примерно с этого возраста обществу для самосохранения требуется появление того, что мы «азываем «совестью».

Таким образом, чувство долга, доминирующее в поведении неизворотливого большинства, порождено не кантовскими «звездами на небе и божественным законом в сердце», а отработанным за десятки тысяч поколений эволюции комплексом психических, поведенческих реакций, столь же необходимых человечеству, как и речь, как умение пользоваться орудиями.

Закон естественного отбора, самый могущественный из законов живой природы, самый безжалостный и «аморальный» среди них, постоянно обрекавший на гибель подавляющее большинство рождающихся живых существ, закон уничтожения слабых, больных, в определенных условиях — и именно тех, в которых слагалось человечество, — породил и закрепил инстинкты и эмоции величайшей нравственной силы.

Естественный отбор, понимаемый как отметание всего явно слабого, индивидуально неприспособленного либо утратившего приспособленность, казалось бы, должен был привести к закреплению эмоций, направленных против индивидуально неприспособленных. Покажем на примерах отношения к родственникам, к клану, к старости, на примере правдоискательства — искания истины, на примере эволюционного развития сексуальной этики, что реально действовавший групповой отбор порождает эмоции в высшей степени альтруистические, человечные, гуманные, являющиеся истинной основой прогресса и победы над природой. И как элементарная форма, так и более сложные формы группового отбора порождали развитие не только эгоизма, но и альтруизма. Отсюда потенции того, что мы называем совестью, в возможностях развития дуалистичны и плюралистичны. Что возьмет верх в частном и в целом у конкретного индивида, зачастую решает воспитание, которое мы условно назовем «импрессингом», т.е. серия ключевых воздействий, решающих впечатлений.

«Из жизненного опыта мы знаем, как часто в борьбе между различными побуждениями узко эгоистические чувства берут верх над чувствами общественного характера. Мы видим это и в отдельных людях и в целых обществах. И мы приходим поэтому к убеждению, что если бы в человеческом разуме не было присущего ему стремления вносить в свои суждения поправку общественного характера, то решения узко эгоистические постоянно брали бы верх над суждениями общественными. И такая поправка, как мы увидим в дальнейших главах, действительно вносится, с одной стороны, глубоко укоренившимся в нас инстинктом общительности и развивающимся при общественной жизни сочувствием по отношению к тем, с кем мы живем, а с другой стороны — больше всего присущим нашему разуму понятием о справедливости» (Кропоткин П. А., 19226).

4.2. Проблема взаимности альтруизма