Генетика этики и эстетики

Итак, человечество и теперь наследственно гетерогенно по уровню эстетической восприимчивости. Следовательно, естественный отбор тем более имел материал для действия в прошлом. Представим себе в мраморе идеальную девушку, которой суждено стать идеальной, верной, благородной женой и матерью, и мы получим ряд других греческих статуй. Стабилен ли этот идеал? Разумеется, нет. Вот (И. Сельвинский) идеал женской красоты недавнего времени:

ПОРТРЕТ ЛИЗЫ ЛЮТЦЕ

Широкие плечи и тесные бедра

При гимнастических жестах и джемпере

Привили ей стиль, приподнятый и бодрый,

Юноши-боксера с маркою «Кембридж».

Как тело дыни, вкусна ее шея,

Глаза эмальированы кисточкой Лиможа.

Уж как хороша - а все хорошеет.

Хорошеет, ну просто уняться не может.

Такие — явление антисоциальное,

Осветив глазом в бликах стальных,

Они, запираясь на ночь в спальной,

Делают нищими всех остальных.

Она... Но передашь ее меркой ли

Милых слов — «подруга», «жена».

Она была похожа на

Собственное отражение в зеркале.

Это, читатель, не вычурность образа,

Не сальто, не ловкий трюк.

У меня были всякие: злые и добрые,

От комсомолок до юных старух.

Одни обижали, другие — не очень.

Но эта стервятина, трах ее так,

Любит эдак — между прочим...

Между прочим... Просто так...

Но, может быть, к сожалению некоторых ценителей,этот-то идеал как раз еще один из бесчисленных тупичков эволюции.

В переводе на обывательский язык, потомства, продолжения рода от Лизы Лютце ждать не приходится. «Любит эдак — просто так...»

От кого же, от чего же ждать потомства? Опять-таки поэтически Сельвинский понимает это так:

Мы начинаем с тобой стареть,

Спутница дорогая моя, —

В зеркало вглядываешься острей,

Боль от самой себя затая.

Ты еще вся в освещении сил,

В облаке женственного тепла,

Но уже рок изобразил

У губ и глаз пятилетний план.

Но ведь и эти морщинки твои

Очень тебе, дорогая, к лицу.

Нет, не расплющить нашей любви

Даже и времени колесу!

Меж задушевнейших дат и лиц

Ты — как червонец в куче пезет,

Как среди меха черных лисиц,

Свежий, как снег, белый песец.

Если захочешь меня проклясть,

Буду униженней всех людей,

Если ослепнет влюбленный глаз,

Воспоминаньями буду глядеть.

Сколько измучено мук с тобой,

Сколько иссеяно смеха вдвоем,

Сколько знамен сквозь бой

Мы, брат, с тобой еще разовьем.

Радуйся ж каждому новому дню.

Пусть оплетает лукавая сеть,

В берлоге души тебя сохраню —

Мой драгоценный, мой Белый Песец.

Поэма верности. И именно Белые Песцы продолжают человеческий род.

Но ведь силы, смелости и верности мало. Нужен ум, мудрость, которые приходят с годами. И человеческая фантазия, синтезируя и здесь итоги опыта, творит идеал мудреца — верховного Бога, мудрого Зевса.