Генезис

В комнате были еще два бойца той же структуры, но одетые в обычную форму красноармейцев, только видно, что бойцы серьезные. Один такой на моей гранате ранее подорвался. Вот мне сняли веревки, и, разминая кисти, я подошел к столу и сел. Там стояла тарелка с наваристым борщом, да еще со сметаной. Кучеряво живут авиаторы. Хотя да, сам так питался. Только ложку брать я не стал, а откинувшись на спинку стула, задумчиво изучал майора.

– Что-то не так, не хочешь есть? – спросил он участливым тоном.

– Помнится, майор госбезопасности равняется званию армейского полковника. Вас выгнали из НКВД и перевели в армию? – спросил я.

– Откуда ты знаешь? – насторожился он.

– Память на лица хорошая. Видел я вас раньше. Дядька с вами общаться не особо хотел, не понравилось, что ваши его расстреливали, мы с ним общались, когда тот разведку вел на Северном фронте, вот и я вас недолюбливаю. Мою пленную тоже ваши избили. Поэтому общаться не хочу и не буду.

– Ясно. Где германская субмарина?

– Какая? Их у Германии много.

– Та, на которой ты четырех летчиков в Кронштадт доставил. В их мешках больше трех тысяч солдатских и офицерских финских документов было. Говорят, твоя работа.

– Во-первых, я уже говорил, что не желаю с вашим братом общаться. Во-вторых, какое вам дело до того, где моя субмарина? В-третьих, мне ясно показали, как тут относятся к людям. За то, что я воевал за свою страну, с меня сорвали орден, честно заработанный. Это как плевок в лицо. Дядя Юра был прав, отказавшись от своих наград, они обесценились. Так что вернусь на лодку и отправлюсь в кругосветное путешествие. А что, я шесть языков знаю, не потеряюсь.

– А как же Некрасовы? Твои единственные родственники?

– Очень дальние, – пожал я плечами. – Они меня не волнуют.

Майор пытался дальше вести разговор, но я смотрел в пол или рассматривал ногти, тут да, подстричь надо. Наконец он не выдержал и велел вести меня в машину. Пока там сидел, слушал, как о чем-то долго ор стоял в штабе авиационного корпуса, потом те вернулись с моей Мартой и вещами. Марту явно лечили, повязки были. Она села рядом со мной в «полуторку», и мы покатили под охраной, грузовик бойцов, и броневик, в легковушке майор ехал. Куда-то в сторону Киева двигались. В пути освободил руки, мне их снова связали, быстро вырубил охрану, из шести натуральных волкодавов из осназа никто и дернуться не успел. Марта не связана была, но и помощи от нее ждать не стоит.

Броневик катил впереди, потом легковушка майора, наша «полуторка» и вторая с бойцами. Был бы я один, просто спрыгнул бы и на скорости ушел, но с Мартой так не выйдет. Пришлось брать машину с бойцами, не убивал, просто вырубал, вырубил и водителя нашей «полуторки», заглянул в салон «эмки» и потом экипаж броневика отправил в сон. Дальше забрал свои вещи, проверил, орден нашел в вещмешке, в наградные корочки сунули. Хотел бросить на землю, но передумал, убрал в карман. «Полуторку» я освободил от пассажиров, и мы с Мартой покатили к ближайшему аэродрому. Там у штаба корпуса взлетная полоса была для связных самолетов, и парочка У-2 стояла. Добраться до них («шторьх» брать не стал), укатить вручную самолет в сторону и, взлетев с дороги, убраться подальше было не трудно.

Мы перелетели линию фронта, где я как раз на последних каплях горючего сел около госпиталя Марты. Сопроводил ее к самому входу. Так что мы простились, я извинился за случившееся и подарил ей на память тяжелый золотой перстень с крупным рубином в центре. Снял с руки майора НКВД. Хоть какая-то ей компенсация. Дальше сжег самолет и побежал к ближайшему аэродрому немцев. Где он находится, узнал у фельджандармов, там же позаимствовал тяжелый мотоцикл с коляской.

Аэродром оказался не фронтовым, а подскока, засадным, там было лишь четыре «мессера». Пришлось учиться управлять новой для меня машиной на ходу, уничтожив перед этим летный и технический состав, а также их охрану. Все уничтожил из техники и на одном истребителе, взлетев, полетел в глубь территорий Советского Союза. Через десять минут, как я пересек линию фронта, начало светать. Летел я на бреющем, постоянно крутя головой. Думаю, скоро меня обнаружат, и можно ожидать советские истребители, что выйдут на перехват. Однако время шло, и никто так и не появился, а Москва все ближе. Долететь до нее топлива не хватило, километров триста осталось, поэтому, когда стрелка датчика топлива показала ноль, даже шевелиться перестала, я пошел на посадку. Неподалеку от железнодорожной станции. Загнав истребитель под деревья, забрал вещи и побежал через лес к станции, она с другой стороны находилась. Там, пройдя на вокзал, подошел к кассе на предмет билета.

– Билетов нет. Попробуй договориться с проводниками, – посоветовала кассирша. – Ближайший на Москву через три часа будет.

– Спасибо.