Генезис

– Не надо нести этот бред. Пусть другие попробуют сбить вначале войны девять самолетов противника, уничтожить полк финских войск. Угнать подлодку, и не одну, несколько самолетов, утопить несколько судов с грузами и один финский тральщик. Кто бы такое смог повторить? А я сделал, так что свой долг считаю выполненным и ничего никому не должен. Идите к черту. Это моя позиция. Особенно того, что вы творили с дядей Юрой, я вам никогда не прощу.

– Он был военным.

– Он был призванным, а не кадровым, это разные вещи, и не нужно их смешивать. В Финскую его случайно призвали, а тут уже специально, вот и тянули из него все жилы. А армию и уставщину он не любил, тяжело ему было… Ладно, товарищ генерал, давайте прощаться, все, что хотел, сказал, все что нужно – передал. Свой долг перед дядей Юрой я выполнил, и мне пора. Думаю, мы больше никогда не увидимся, в Советский Союз я уже не вернусь, так что будем прощаться.

– Почему не вернешься?

– Атмосфера не располагает к спокойной жизни. Спецслужбы на меня охоту устроили.

– Жаль, – кивнул он.

Мы обнялись, и я направился к входу. Сотрудники НКВД за мной.

– Едем, хочу в глаза посмотреть тому, кто приказал устроить на меня охоту. Вдруг у него рожа кирпича просит?

– Ты мне поговори еще, – усаживая меня на заднее сиденье «эмки», сказал майор. – Смотри, тебя на прицеле будут держать, дернешься, получишь пулю. Ты очень быстрый, но пули быстрее. Ты меня понял?

– Конечно.

Особо я не переживал, сменю внешность и при желании вернусь в Союз, так что больше качал права, чем реально собирался тут армагеддон устраивать. А вообще, мне эта поездка нужна была. Кого не будут искать? Того, кто был гарантированно мертв, так что спровоцирую и имитирую смерть, что зафиксируют спецы НКВД. А там я уже буду свободен. Надеюсь, из могилы выбираться не придется.

Сказать честно, все это, то, что в Москву прибыл, что подставился так под задержание, это все мной было заранее продумано. Тут я импровизировал, не без этого, но от основного плана не отступал. Требовалось спровоцировать охрану так, чтобы застрелила меня, остановить сердце, охладить тело и изобразить окоченение, дальше меня закопают. Выберусь и скрою следы, что тут мертвец восстал. И все, забираю вещи из парка и отправляюсь в Ленинград. Думаю, там перебраться к финнам, повеселиться, угнать самолет и дальше на своей подлодке выйти из Балтики и в путешествие отправиться. Заодно все, что вижу, британское и американское. буду топить.

Отличный план, не правда ли? Только я не знал, что будет дальше, даже не думал, что до этого дойдет. Меня действительно привезли на Лубянку, чего я вполне ожидал. Завели в кабинет. Тут было несколько командиров, одного я узнал в лицо, смутно, в газетах вроде видел, но Берии тут не было. А дальше меня начали расспрашивать. Скрывать не стал, о Севастополе рассказал, как там сбивал, как отправился в Москву, а потом в Ленинград, как перебрался к финнам и что там творил. Только рассказывал под реалии подростка вроде меня. Признал, что Некрасовы не мои родственники, это мы с Юрой придумали. Насчет наличия немецкой подлодки все подтвердил, однако передавать ее Союзу категорически отказался. Сказал, что у них таких игрушек много, а у меня одна, делиться не буду, пусть своими играют.

Когда они начали угрожать, голоса более жесткими стали, добренькими перестали быть, я сделал вид, что обиделся, и отказался с ними говорить. Про патриотизм говорили, а я напоминал, что органы с дядей Юрой творили, как у меня боевую награду отобрали и даже не извинились. В общем, к консенсусу не подошли. Я не был тем, кто хотел с дебильной улыбкой счастья угодить им. В общем, меня повели на этаж выше. Вот там в кабинете уже был Берия. Поздний час, давно за полночь, а он еще работает. Он стал давить авторитетом, так что, плюнув, я отмахнулся и побежал к окну, там открытая форточка, проскользну. Берия орал, чтобы не стреляли, а я прыжком пролетел форточку и, уцепившись с той стороны за подоконник, стал спускаться, используя архитектурные излишества на стене. Спрыгнул и рванул прочь. Из центрального выхода выбежала дежурная смена, им орали не стрелять, но несколько выстрелов было, все мимо. Обернувшись на бегу, я увидел, что карабин одного бойца был направлен практически на меня. Пришлось прыгать, чтобы точно попадание было. Есть! Пуля прошла тело насквозь. Входное в спине, выходное на груди. Я красиво перекатился, падая, и замер. Позу тоже посимпатичнее постарался выбрать. Ко мне подбежал какой-то командир и проверил пульс, потом проверил дыхание. Встав, он сказал:

– Готов. Наповал. Как же ты так, Орешкин?

– Я случайно, товарищ лейтенант.

– Видел, что случайно, парнишка вбок прыгнул и на твой выстрел нарвался. Приказ был в воздух стрелять. А ты куда палил? А если бы случайно кого наших зацепил? Ну, кроме него.

– Так ночь же, пустые улицы.

– Окна есть, – буркнул тот.

Тут подбежали другие командиры, и командир, что меня осматривал, сказал:

– Остывает уже.