Генезис. Книга II (СИ)

По возвращению в апартаменты, узрел на диване Пакость, нежащегося в объятиях нового массажера. Сам заказал, сам кайфует. Мне даже интересно, что за способ он отыскал, чтобы провернуть это без моего участия? Уверен, тут не обошлось без шантажа и подкупа. Или без подкупа, денег ведь у этого засранца нет. Но мне иногда кажется, что он к этому миру приспособился быстрее, чем я.

— Вовсю кайфуешь? — хмыкнул и скривил лицом от боли, накатившей от браслета.

— Хозя! — Пак заметно удивился моему появлению и состоянию, в частности. — Чу с табай?

— Немного повздорил с одним весьма сильным человеком. Волковым старшим, — махнул ему рукой, чтобы не переживал. — Не обращай внимания, мы с ним ещё подружимся, я уверен. Просто он был сегодня не в духе.

Зайдя в ванную комнату, чтобы умыться, я не видел, что делает Пакость и даже не догадывался, что он уже отправился за меня мстить.

Шестью часами позже

Москва

Главный штаб ассоциации Истребителей

Держа в руке телефон, на экране которого была его общая фотография с сестрой, сделанная в академии, Юра улыбался. Пускай они с Аней и не смогли провести должное количество времени вместе из-за резко появившегося дела в ассоциации Истребителей по вызову самого Мирона Львовича, он всё равно был неимоверно рад этой встрече. Но сколько бы он не смотрел на фотографию, что-то мешало ему в полной мере насладиться воспоминаниями о встрече, и Юра всё никак не мог понять, что именно.

Как бы он не пытался связать это странное чувство с тем парнем, в ком он ошибочно ощутил «монстра» из подземелья, неприятное, давящее ощущение в груди не исчезало. Ещё больше дискомфорта ему доставляли невежественные люди, проходящие мимо и глазеющие на Волкова с удивлением, а иногда почему-то со смехом. Впрочем, с тех пор, как он потерял руку, с этим приходится жить и мириться. Люди и до этого не обделяли Юру вниманием, а сейчас, когда он лишился конечности, так и подавно. Но смеяться над чужим горем? Это уже чересчур.

Стоя напротив кабинета главы ассоциации и ожидая вызова, Волков набирался смелости, ведь сегодня должна была решиться его судьба. Он ещё не знал, позволят ли ему продолжить сражаться, считать себя Истребителем или же отправят на пенсию. В любом случае, он был готов ко всему, но в глубине души верил, что дело его не закончится вот так. Пускай пенсионным возрастом для большинства Истребителей и считается тридцать пять, тире, сорок лет, а Юрий как раз находится на рубеже пятого десятка, он считал себя вполне молодым и способным работать во благо дальше.

Когда дверь, наконец, открылась и Волков показался на пороге, Мирон Львович замер, уставившись на Юрия с неподдельным удивлением.

— Волков? — он нахмурился, бросил взгляд на молодую девушку, которая открыла дверь, чтобы пригласить Волкова, но, увидев его, не смогла отвести удивлённого взгляда. — Лера, закрой дверь с той стороны и оставь нас!

Его приказ был выполнен незамедлительно, и девушка убралась из кабинета. Казалось, будто она забрала с собой всё, в том числе и шлейф приятного аромата, который вмиг улетучился, стоило ей скрыться за дверью. Эффект Мирона, как его прозвали сослуживцы Волкова. Когда этот подтянутый семидесятилетний старик, будто недавно вышедший из барбер-шопа, на кого-то рыкнет, того даже с собаками найти будет трудно.

— Здравия желаю, глава, — спокойно произнёс Волков и пошёл вперёд, чтобы сесть за стул в привычной для себя манере. — Вижу, Вы, как всегд бодрячком!

— Волков! — Мирон вдруг рявкнул и на Юру, чем заставил того удивиться и остолбенеть. — Что с тобой?! Я требую объяснений! Куда ты, по-твоему, явился? Или ты считаешь, что временное отстранение на правах бывшего «S»-рангового даёт тебе право выглядеть… вот так?!

— О чём Вы? — Волков замер и окинул себя взглядом. — Если Вы о руке, то я не могу её отрастить.

— Да причём тут твоя рука?! — Мирон Львович указал на зеркало. — Посмотри на своё лицо!

Бросив на главу непонимающий взгляд, Волков сделал три шага к зеркалу и, остановившись перед ним, замер, как будто увидел в отражении Медузу Горгону. Но причина его остолбенения была в другом. Всё его лицо было изрисовано чёрным маркером. И ладно бы просто изрисовано, кто-то позволил себе написать на его лбу весьма оскорбительное выражение, а на щеке нарисовал карикатурный мужской половой орган!

Сердце Волкова ушло в пятки, ведь он осознал, в каком виде явился к главе ассоциации и едва ли сможет теперь объясниться.

— М-Мирон Львович, я не знаю…

— Не знаешь, как так вышло?! — глава снова рявкнул и приказал Волкову сесть на стул. — Смоешь этот позор после нашей беседы. Нам есть, что обсудить, помимо твоей размалёванной рожи. Но это же надо…