Генезис (СИ)

Понял, принял, запомнил, больше не буду — чего я, в самом деле? Нехорошо перекладывать ответственность на других, но… Иди сюда, долбаный изгиб дуги характера, превращай меня уже в нормального попаданца, а не вот это вот всё!

Ребята свалили на пробежку, а мы с лучшей девочкой убрали со стола и пошли в свободную комнату. Кинув на пол футоны, полчасика поотрабатывали приемы, само собой, со временем перейдя в партер. Вот такие зарядки прямо по мне!

Вернулись с маяка, наделав кучу фотографий — не забыли и воспроизвести фотографии полуторагодичной давности, решив делать так же при каждой поездке на Йонагуни. Лет через тридцать будем смотреть и отслеживать возрастные изменения, а заодно — сладенько ностальгировать.

* * *

— Ждете? Замечательно, Ханэкава-сан, тогда через часик будем у вас, — закончил я разговор с директором нашего Окинавского санатория.

Сейчас там отдыхают японские дети, страдающие от легочных заболеваний. Туберкулез у нас в Японии практически побежден, но астматиков полно — вот их и завезли, подышать теплом и морем. Смена — сто двадцать человек, возрастом от десяти до тринадцати лет. Поедем подарим всякого — сейчас приедет нагруженный мерчом автобус.

Погрузились, поздоровались с водителем и курирующим акцию сотрудником фонда «Хонда» и отправились почти на противоположный край острова, к аккуратным трехэтажным корпусам в паре сотен метров от берега — тут все-таки шторма бывают, поэтому прямо у моря строить нельзя. Планировка комплекса — «пионерская», с центральной площадью, стадионом и парком — над ним особо работать не пришлось, аккуратно засыпали гравием тропинки, а фонари повесили прямо на деревья. Красиво получилось, на то мы и японцы.

Площадь сейчас полная — персонал вывел детей торжественно нас (меня, так-то, но пусть будет «нас») встречать. Из громкоговорителей звучит репертуар Ханако, а ребята выглядят жутко пестро — у нас здесь «дресс-кода» нет, потому что я считаю, что иногда от формы нужно отдыхать.

Под аплодисменты покинули автобус, поклонились в ответ на коллективный поклон отдыхающих и директора — дамы тридцати двух лет, но выглядит максимум на двадцать пять — у мамы на удивление много симпатичных подруг. Конкретно эта — замужем, и муж ее работает нашим управляющим по Йонагуньским делам, сейчас в командировке в Наре, поэтому не смог прийти выразить почтение.

Толкнув коротенькую приветственную речь, пока персонал санатория выгружал из автобуса коробки, она протянула микрофон мне, и я потянул время еще десяток минут, не забывая задавать ребятам вопросы, на которые они хором отвечали «да» или «нет». Интерактивность и обратная связь — наше все!

Когда выгрузка закончилась, мы все дружно отправились в столовую — это самое просторное помещение в санатории. Еще актовый зал есть, но там неудобно, потому что меня усадили за стол выдавать ребятам снабженные подписями подарки и жать ручки. Половина дня прожита не зря, и я изрядно подзарядился энергией довольных деточек. И почему я не приезжал сюда раньше? Все, минимум три недели в году буду тусоваться на Йонагуни!

* * *

Орудуя пылесосом, втянул кусочек яичной скорлупы и обернулся, ощутив вибрацию пола — дед Казума дрессирует меня на совесть.

Вошедший в столовую Кейташи, держа в левой руке тряпку, которой вытирал пыль в гостиной, правой показал мне «тсс», подкрался к старательно отмывающей плиту, одетой в фартук поверх коротких шортиков, оранжевую футболку и белую косыночку Кохэку, и смачно шлепнул ее ладошкой по заднице.

Подскочив с громким визгом, подруга невесть как материализовала в руке выданный мной предмет самообороны, направила в лицо Белой Молнии и нажала кнопку.

— Бака! — заорал я, выбивая из руки воющей девушки — направила на себя, не тренировалась, видимо — баллончик и за руки вытягивая ее и Кейташи из безнадежно зараженной столовой, ощущая, как начинают гореть глаза.

— Ваа! — заглушала Кохэку шум не выключенного пылесоса.

— В ванную! — вложив ее ладонь в руку красноглазого, кусающего губы в тщетной попытке сдерживать ржач Кейташи, скомандовал я.

Блондин увел рыдающую, временно ослепленную подругу умываться, а я прошмыгнул в кинозал и слезящимися глазами узрел умилительную картину — приплясывающая Хэруки, одетая в невесть откуда взявшийся комбинезон клининговой фирмы и косыночку, заткнув ушки «Волкменом», пылесосила помещение с улыбкой на мордашке.

Увидев меня краем глаза, она выключила пылесос и вынула наушник, вопросительно подняв бровь.

— Кохэку прыснула себе в лицо перцовкой! — перестав сдерживаться, заржал я.

Хорошая девочка хрюкнула, но взяла себя в руки и пошла в ванную — помогать подруге приводить себя в порядок. Я же забежал в ванную второго этажа, тщательно умылся, закрыл нос и рот мокрой тряпкой и вернулся в столовую, открыв оба окна — пусть выветривается. Часть продуктов придется выбросить, но мы бы один черт все не съели. А вот баллончик я, пожалуй, лучше отдам Кейташи — если он брызнет себе в рожу, будет еще смешнее!